— Да.
Дасьен со смехом кивает.
— И что ты так расстроился? Он уедет, а ты-то здесь. Разве ты не на это надеялся? — Так. Весь дворец в курсе.
— А есть здесь хоть один человек, который не считает, что я жду, когда княгиня станет свободна?
Дасьен с Франсуа переглядываются. Затем Дасьен садится рядом со мной и кладет мне руку на плечо.
— Поль, мы уже сто лет это знаем. Ты только о ней и говоришь. Само собой, дело безнадежное. Ты и сам это понимаешь. Во-первых, она замужем за своим князем, а во-вторых, уж больно она охоча до мужчин. Но… «сердце имеет доводы, которых не знает разум». — Вот уж чего мне сейчас меньше всего хочется, так это выслушивать изречения Блеза Паскаля[9]. Франсуа читает это по моему лицу и тотчас добавляет: — Так, по крайней мере, говорят.
— Когда мы с ней познакомились, она была невинной.
— На самом деле, — уточняет Франсуа, — или в твоем воображении? Потому что в Париже у нее была соответствующая репутация задолго до того, как она уехала в Сан-Доминго.
— Но тогда она была другой! — пытаюсь возразить я. — Нежной…
Франсуа качает головой.
— Поль, эта женщина переспала с половиной Парижа и наверняка больна триппером. На что ты рассчитываешь, оставаясь при ней? Ты как ее муж, только без каких-либо привилегий, которые дает это звание.
— И без денег. — Дасьен смеется, но Франсуа бросает на него испепеляющий взгляд. Я поднимаюсь.
— Вы говорите о княгине Боргезе!
— С такой красотой, как у нее, любая женщина способна заставить мужчину забыть обо всем на свете, — говорит Франсуа. — Но Карл Восьмой умер от сифилиса. Высокий титул не гарантирует бессмертия. Как часто ей нездоровится? Раз в неделю? Два? — Трудно сказать. Полина великая актриса. Никогда не знаешь, действительно ли ей плохо или она просто жаждет внимания к своей персоне. — И всякий раз это живот, да? — спрашивает Франсуа. — У нее триппер, и всякий, кто с ней спит, рискует заразиться.
До меня начинает доходить смысл сказанного, и конюшни с лошадьми плывут перед глазами. Сколько раз я видел больных триппером женщин еще на Гаити? Бесплодие… Боли в нижнем отделе…
— Так за что де Канувиля отправляют в Испанию? — интересуется Дасьен.
Я рассказываю о царских мехах, как Полина отдала их де Канувилю, а тот нашил себе на мундир. Потом говорю о том, от чего у меня действительно скверно на душе: как Полина просила отослать взамен де Септея, в результате чего император теперь усылает обоих.
— Даже не знаю, — наконец произносит Франсуа, — кто из них более мстительный — император или его сестрица.
Я закрываю глаза. Для одного дня это перебор.