— Давайте я поправлю, — великодушно приходит на помощь Гортензия. Она развязывает тесемки у меня под подбородком и поправляет шляпку. Внезапно у меня начинает колотиться сердце.
— Вся Франция ждет вас, — предупреждает Наполеон. — Король Голландии, княгиня Боргезе… Вы готовы?
Нет. Но паниковать не время. Я сглатываю свой страх и киваю. Дверца экипажа распахивается, и на меня оказывается обращено море лиц, мокрых от дождя, но не замечающих непогоды. Кто-то кричит: «Да здравствует император!» — и вся толпа подхватывает. Наполеон смеется.
— Вашему отцу такого никогда не кричали, да?
Как я ненавижу эту маленькую жабу! Но я улыбаюсь ему, как и положено жене, и держусь по-королевски.
Он берет меня под руку, и двор охватывает ликование. Сотни знатных особ, которые под дождем дожидались этого момента, плотно обступают нас, и все расточают мне свои поздравления.
— Ваше величество! — кричит кто-то. — Ваше величество! — Вперед бросается молодой человек в мехах, это тот же, кто держал над нами зонт.
— Не теперь! — резко обрывает Наполеон. — Где кардинал?
— А разве ваше величество не желает…
— Мое единственное желание, Меневаль, это знать, зарегистрирован ли наш брак официально.
Молодой человек шокирован.
— Да. Но в глазах Господа…
— Господь существует для простолюдинов, месье. Веди нас в мои покои.
Когда мы входим во дворец, Меневаль бросает на меня взгляд, и я точно знаю, что щеки у меня такого же цвета, как его плащ. Я думаю об Адаме и о том, как впервые пригласила его к себе в комнату. Мне было восемнадцать. За год до этого граф развелся с женой, узнав, что, пока он воевал, она наставляла ему рога. После этого он стал каждое утро прогуливаться по территории Шенбрунна. Я встречала его сидящим на холме Глориетта с видом на огромный дворцовый сад в стиле барокко, и мой спаниель Зиги при виде его всякий раз терял голову от радости. Адам потакал псу, кидал ему палку или чесал за ухом — так мы и подружились.
С каждым днем я все больше открывала для себя этого незаурядного человека. Я узнала, что его любимые художники — Франческо Гварди и Томас Гейнсборо, и что себя он считает в первую очередь солдатом, а во вторую — коллекционером. Больше всего он увлекается греческим и римским антиквариатом, на третьем месте идет Ренессанс. Когда я предложила ему прийти ко мне в спальню, мы были знакомы уже год. В тот вечер я отослала своих камеристок, а сама постигала искусство предохранения от беременности.
Когда Наполеон прислал своего пасынка Евгения свататься, тот почему-то не задал двух главных вопросов: не является ли болезнь Фердинанда наследственной и сохранила ли Мария-Люция чистоту?