Среди почты, привезённой губернаторским курьером, было и письмо Глафиры Ивановны Ржевской к Рубановской. Пока Александр Николаевич знакомился со своими письмами, Елизавета Васильевна успела дважды перечитать весточку своей задушевной подруги.
Ржевская писала о петербургской жизни так, как она её воспринимала сама, как эта жизнь врывалась в салоны и знатные дома столицы. Подруга рассказывала о пышных приёмах, о сыгранных в театрах новых спектаклях, что примечательного было в этом сезоне в Эрмитаже, кто из заграничных гостей посетил двор, как они были встречены императрицей и её сановниками-царедворцами.
Ржевская описывала зимнее веселье близ Таврического дворца, катанье на маленьких санках с ледяной горы и ухаживание за нею одного молодого, красивого кавалергарда. Она сообщала, что в театре шли французская комедия и итальянская опера.
Рубановская отложила письмо Глафиры Ивановны и задумалась. Она закрыла глаза и мысленно перенеслась в Санкт-Петербург, в зрительный зал Эрмитажа, величественный и роскошный, какой мог сотворить лишь гений зодчего.
И словно не стало бревенчатых стен воеводской избы с тусклыми оконцами, с промёрзшими углами, с угарным удушьем растрескавшейся печи, замазанной по извёстке красной глиной. Рубановская была сейчас возле матери и сестры, среди знакомых и подруг.
Елизавета Васильевна увидела себя институткой в числе четырёх учениц, награждённых большими золотыми медалями. Она должна была получить назначение ко двору, стать фрейлиной, но Екатерина II заменила её ученицей, получившей малую золотую медаль, — красавицей Катей Нелидовой, умевшей хорошо танцовать и играть на арфе. Елизавета Васильевна и теперь не могла понять лицемерия императрицы. При дворе играли комедию Вольтера «Блудный сын». Она исполняла роль сутяжницы госпожи Крупильяк. Её хорошо принимали все и особенно Екатерина II. Исполнение смешило государыню и доставляло ей удовольствие. После спектакля императрица похвально отозвалась о «дивной госпоже Крупильяк».
Рубановская навсегда запомнила этот вечер. Напротив сцены, в широком кресле сидела Екатерина II. Императрица была в светлозелёном платье с коротким шлейфом, в корсаже из золотой парчи с низкой причёской, слегка посыпанной пудрой и украшенной головным убором, унизанным бриллиантами. Рядом с нею, почтительно наклонив голову, в напудренном парике и в богатом камзоле, сидел граф…
Елизавета Васильевна пыталась припомнить, кто же тогда сидел, и не могла. Лицо графа исчезло, запомнился только парик да его камзол и сияющая, самодовольная императрица. Тогда Рубановская впервые близко видела Екатерину II и такой запомнила её на всю жизнь.