– Раз спелеологи дают добро, Крис, я возражать не буду, – проявила наконец сговорчивость сержант Роджерс.
Вальтер демонстративно шагнул из круга, пошел расставлять своих людей на позиции. Почетное место в центре заняла Клавдия – она, кажется, была лучшим снайпером в команде.
Крис повел меня в обход скалы. С ее тыла обнаружилась широкая лестница, прорубленная в камнях.
– Часто ходите сюда? – спросила я.
Крис улыбнулся.
– Я свадьбу в Лунной галерее играл. Теперь думаю дочку крестить.
Понятно. Еще один турилла.
– Не страшно? – спросила я, сама не зная, что имела в виду.
– Да ничего, – ответил Крис сразу на все варианты вопроса. – Прорвемся. Вот и пришли. Ложитесь и ничего не бойтесь, я подстрахую.
Колодец был на самом деле узкой щелью, так что свет проникал в него едва на пару метров. Узкой-то узкой, а голова начинала кружиться, стоило взглянуть вниз и подумать, какой он может быть глубины. Но я послушно легла, втиснув голову между камнями. Мне было очень страшно. И дело тут не в глубине колодца и даже не в выскочке внизу. Дело в том, что представления о сексе по телефону и без телефона у доктора Фишер оставались весьма… э-э-э… умозрительными. И как ни смешно, но я боялась опозориться перед столь глубоко (во всех смыслах) женатым Крисом. Умереть девственницей – не беда, но умереть девственницей, изображая шлюху, – в этом есть какая-то запредельная ирония. Стоп, я, кажется, заболталась.
В общем, я легла животом на камни и начала завывать:
– Парень, ты слышишь меня? Я пришла к тебе. Я так давно тебя хочу, что вся мокрая там, между ног. И волосы у меня мокрые… рыжие волосы… потные пряди на висках. А кожа белая и тонкая, так что под ней видны все вены. У меня тонкие запястья и руки, и я так хочу ласкать тебя. Чтобы ты лежал подо мной неподвижно, расслабленный, а я касалась бы тебя нежно-нежно, сначала пальцами, потом сосками, потом языком…
Камень подо мной дрогнул. Едва заметно, но все же вполне достаточно, чтобы у меня сердце ушло в пятки. Что, если я сделаю только хуже?! Раззадорю его, он свихнется вконец и примется нас крошить? Этой мысли было достаточно, чтобы свести на нет возбуждение и кураж. Но выхода нет. Либо продолжать, либо убегать. Убегать было некуда, и я продолжила:
– Парень, тихо. Ты иди ко мне. Я в черной шелковой рубашке, такой гладкой, тебе понравится. И волосы у меня рыжие, распущенные до пояса. Я буду лизать тебя везде и прижиматься кожей к коже, а потом кусать. И позволю тебе укусить меня над ключицей в ямочке… А потом…
Снова толчок. Как будто кто-то приподнял землю подо мной, сдвинул ее на пару сантиметров и снова опустил на место.