– Амулеты готовы, профессор просил не беспокоиться и начинать без него. Он будет позже.
– А Матвей?
– С ним.
– Вот же…
– Что-то они задумали, товарищ старший сотник, нутром чую. И это что-то колдунам очень не понравится.
До войны Эдингташ считался глубоким захолустьем. Впрочем, он продолжал оставаться таковым и после её начала, но появление в городе большого количества имперской аристократии немного развеяло извечную провинциальную скуку и придало некоторый блеск обществу. Ранее здешний высший свет состоял лишь из капитана береговой стражи, происходившего из захудалого и лишённого дара рода с севера Империи, да десятка очень старых дев, решивших поправить здоровье морским воздухом вдали от докучливой молодёжи.
Почтенные девушки первыми пострадали от изменений – среди кадетов драконирской школы почиталась за удаль тайная ловля мопсов, мосек и болонок, с последующим скармливанием блохоносцев драконам. И даже существовало негласное соревнование по количеству.
А что делать, если в свободное от патрулирования время заняться нечем? Не балы же устраивать? Престарелые прелестницы и не против бы, но… И это «но» сводило на нет все остальные доводы. А если нет балов, то нет и приличных музыкантов.
– Барабанщики совсем ритм не чувствуют, а духовые так вообще… – когда-то профессор Баргузин не пропускал ни одной премьеры в столичной опере, и воспитанному на произведениях великого Саввы Бахуса слуху трудно переносить визгливые пиктийские флейты. – За фальшивые ноты убивать нужно!
– Да мы вроде бы так и собираемся сделать, – ухмыльнулся Матвей, не отличавший скерцо от адажио и из всей музыки уважавший лишь колокольный звон. – Или пленных брать будем?
Таскать языков Барабашу надоело. Тем более к колдунам, имеющим представление о планах командования, не подобраться, а городские ополченцы могут только нечленораздельно мычать и испуганно вращать глазами. Как же бедолаг запугали страшными и жестокими роденийцами! Такому после допроса даже глотку жалко перерезать.
– Нет, пленники нам пока не нужны, вот чуть попозже… – профессор сосредоточенно втыкал меч в склон неглубокого оврага. И когда клинок упёрся во что-то твёрдое, с удовлетворением кивнул. – Ну вот, а ты говорил, что не найдём.
– Я говорил? Я даже не знал, что мы чего-то ищем.
– Это неважно, – Баргузин отстегнул от пояса лопатку. – Копай.
Матвей пожал плечами, но инструмент взял – за последние полгода привык к тому, что Ерёма ничего не делает просто так. И если тому захотелось найти что-то закопанное в земле, то так оно и нужно. Только вот зачем?