Запыхавшийся боец довольно улыбался, но вместо благодарности получил выговор от старшего сотника:
– Ты, Митяй, хотя бы паузы между словами делай. Частишь, как ДШК, и поэтому у тебя вместо пиктийцев товарищи командиры ползают.
– И они тоже, – согласился посыльный. – Младший сотник Барабаш и ползёт.
– Куда?
– Колдунам навстречу.
– Зачем?
– Вроде как сказал, что всех убьёт – один останется.
– Идиот, – сделал вывод Медведик. – Но идиот храбрый.
Конт Браггис шёл в атаку в первых рядах, показывая пример приунывшим от больших потерь Стражам. Точнее – полз, прикрываясь магическим щитом, непроницаемым для любого оружия, будь то огненные шары из нечестивых роденийских огнеплюек или обычная стрела. Да пусть даже болт самострела и брошенное копьё… Тёмные обречены. Главное – не спугнуть их и не позволить разбежаться. Прихлопнуть могучим ударом! Раздавить железной пятой!
Оруженосец, как всегда, рядом. Красивый мальчик из приличной семьи. Почти такой же услужливый, как Йохан, пропавший несколько дней назад. Старательный. Выпученные глаза видны даже в темноте – полученная сила не подразумевает умение, и освоить правильную установку щита может отнюдь не каждый. Это обучающиеся с детства дракониры действуют на этих… как их там… рефлексах и не прилагают усилий.
Что-то острое впилось в ладонь, проткнув перчатку. Что это? Орех, обыкновенный лесной орех с пробитыми дырочками, в которые вставлены четыре заточенные щепочки. Как ни брось, один шип всегда торчит вверх. Благой Вестник, как же от него воняет! Дерьмом намазали, что ли?
Негромко вскрикнул оруженосец. Что с ним? Тоже укололся?
– Тобби? Тобби, ты меня слышишь?
Громко говорить нельзя, до тёмных шагов двести. А мальчик молчит.
– Тобби?
Молчит, уткнувшись носом во влажные камни. Конт подполз ближе, перевернул неподвижного оруженосца на спину и в испуге отшатнулся – вытекший глаз… распухшее до неузнаваемости лицо… Но ведь несколько мгновений назад он был жив?
Холодок ужаса по спине. Того самого ужаса, от которого поднимаются дыбом волосы и ноги делаются мягкими, а штаны мокрыми. Первобытный страх сильнее чувства долга и клятв в верности императрице и лорду-протектору. Только благородное происхождение может заставить преодолеть его. Поколения предков, взирающих с небес, подбадривают и не дают отдаться панике окончательно.
А роденийцы, использующие неизвестное колдовство, отправятся на костёр!
Матвей Барабаш и не догадывался, что подозревается в злоупотреблении магией, просто делал своё дело. Со стороны могло показаться, будто сотник впал в детство. Вообще-то именно так и выразился Михась в ответ на предложение поучаствовать в ночной вылазке против преследующих пиктийцев. Но мало ли как выражаются бывшие лётчики, испорченные небом? Ведь в конце-то концов согласился.