— Я так рада, что уезжаю из Миннесоты, — проговорила я, и от этих слов у меня во рту стало горько. — Так рада!
— А я — нет, — отозвался Лейф. Он запустил руку в мои волосы, погладил меня по затылку, а потом убрал ладонь.
— Я не имею в виду, что рада уехать от тебя, — пояснила я, вытирая лицо и нос ладонями. — Но мы ведь все равно практически не видимся. — Это действительно было так, сколько бы он ни утверждал, что я — самый важный человек в его жизни, его «вторая мама», как он иногда меня называл. Мы виделись очень редко. Он был неуловимым и необязательным, безответственным, и выследить его почти не представлялось возможности. Телефон у него постоянно был отключен. Все его жизненные ситуации всегда были временными. — Ты сможешь навещать меня, — сказала я.
— Навещать тебя — где? — спросил он.
— Там, где я решу поселиться осенью. После того как закончу с МТХ.
Я подумала о том, где я буду жить. Я и представить не могла, где это будет. Да где угодно! Единственное, что я знала точно — что это место будет не здесь. Не здесь! Только не здесь! — так расстроенно повторяла мама в те дни перед своей смертью, когда я уговаривала ее сказать мне, где бы ей хотелось, чтобы мы развеяли ее прах. Я даже не смогла от нее добиться, что она имела в виду — говорила ли она о Миннесоте или о каком-то ином «здесь», чем бы оно ни было.
— Может быть, в Орегоне, — сказала я Лейфу, и мы на некоторое время умолкли.
— В темноте эта беседка круто выглядит, — прошептал он через несколько минут, и мы оба огляделись, рассматривая ее в неверном ночном свете. В этой самой беседке состоялось наше с Полом бракосочетание. Мы выстроили ее вместе по случаю свадьбы почти семь лет назад, а Эдди и мама помогали нам. Это был скромный замок нашей наивной, обреченной любви. Крыша была из гофрированной жести; стены — из неошкуренного дерева, которое оставляло в пальцах занозы, если неловко коснуться. Пол был сделан из утрамбованной земли и плоских камней, которые мы волокли через лес в голубой тачке, принадлежавшей моей семье столько, сколько я себя помню. После того как мы с Полом поженились в этой беседке, она стала в нашем лесу тем местом, куда приходили гулять, где собирались вместе. Несколько лет назад Эдди повесил поперек нее широкий веревочный гамак — подарок моей матери.
Я подумала о том, где я буду жить. Я и представить не могла, где это будет. Да где угодно!
— Давай-ка заберемся в эту штуку, — предложил Лейф, указывая на гамак. Мы залезли в него, и я стала потихоньку нас раскачивать, отталкиваясь одной ногой от того самого камня, на котором стояла, выходя замуж за Пола.