Меж сном и явью (Калашников) - страница 2

— А вы уверены, что вам нужен именно я? — переведя взгляд со старика обратно на стену, я потихоньку начал уходить в себя.

— Ну, давайте проверим. Северов Артём Сергеевич. Двадцать три года. Холост. Детей нет. Проживаете по улице Стасова, дом сто двадцать три.

Может, старая анкета всплыла? Лишился работы я почти за две недели до того, как узнал диагноз, вот и искал новую, рассылал анкеты, правдивые и малость приукрашенные. Ну а после как-то не до всего этого было.

Очередная удача. Теперь вода не только тёплая, но и экологически чистая. Надо же, Трансформа…

— Так уж получилось, — откинувшись на подушку, прикрыл глаза, — я сейчас не в самой лучшей форме. Приболел немного.

— О, не переживайте, нам известно о вашем затруднительном положении, о котором вы узнали пару месяцев назад.

Внутри всё сжалось, и меня накрыла волна злости. Глубокий вдох, медленный выдох — стало чуть легче. Степан Маркович лучился доброжелательностью, но его слова задели за живое. Даже родители ничего не знали, а тут посторонний человек.

— И чем же я приглянулся столь именитой организации? Вы должны понимать, что работника года из меня уже не получится. Тем более мне сейчас не до креатива. Энтузиазма так сказать поубавилось в последнее время.

— А по-моему, как раз вы основной кандидат на подобное звание, — расплывшись в улыбке, Степан Маркович пояснил. — Насколько я знаю, суть вашей проблемы в неспособности погрузиться в мир снов? А как насчёт того, чтобы заменить его миром виртуальной реальности?

Та непринуждённость и уверенность, с которой гость говорил, раздувала почти угасшую искорку надежды. Но вот последние его слова расставили все точки над и, а вспотевшие руки, вцепившиеся от напряжения в край кровати, расслабились.

— Не поможет, — за всё время разговора Степан Маркович впервые нахмурился, — ещё до диагноза бывали приступы бессонницы, порой так всю ночь с нейрошлемом и проводил. Помогало разве что убить время, выспавшимся и отдохнувшим я себя точно не чувствовал.

Отчего-то к концу моей речи, гость вновь просиял и разулыбался.

— Нейрошлемы — это прошлый век. Не подумайте чего плохого, но как давно вы… перестали интересоваться делами мира в целом?

Ничего плохого думать я и не собирался, даже самому стало интересно. Хотел было сказать — два месяца, начиная с момента рокового похода к врачу, но поразмыслив, понял, что реальная цифра больше. Ещё за месяц до того из-за вечного недосыпа впал в какую-то прострацию. Это оно лишь кажется, что становится больше свободного времени, можно успеть везде и всё. А на деле сидишь и смотришь в одну точку, не понимая, спишь ты или нет. Это после аварии я часок без сознания провалялся и чуток легче стало.