Это затянувшееся молчание прервал Джон Фархшем, горестно проворчав:
— Ну вот, опять поссорились, разошлись. Надо, значит, отправляться домой.
Стэфани поднялась первая. Еле заметное раздражение на ее прекрасном загорелом лице угнетало всех присутствующих. Было ясно всем, что последнее слово всегда останется за ней и бороться с ней почти бесполезно — она справится даже с кулаками Джона, если ей это будет нужно.
Проходя мимо Джона, она взъерошила ему волосы, довольно больно потянув их на себя.
— Не надо, — попытался отстраниться Джон Фархшем.
— Разошлись, разошлись! — с некоторым раздражением сказала Стэфани.
— Куда расходимся? — с тревогой в голосе спросил Джон, с опаской посматривая на Стэфани и притаптывая волосы.
— Стоит ли жить, если даже разойтись толком нельзя, — почти мирно сказала Стэфани и еще раз взъерошила Джону волосы.
— Джонни, ты сущий головастик.
— Стэфи… — пытается протестовать Джон, и на лице его — смятение и досада.
— Вы, домашний ангел, пригладьте ему волосы, видите он с ними не справится, — с неприкрытым сарказмом засмеялась Стэфани, с откровенным презрением глядя на Патрицию и возвышаясь над ними не только своим ростом, но и всей своей духовной недосягаемостью, дерзкой независимостью.
Подхватившись с места, Патриция старается встать между Джоном и Стэфани, чтобы своей тщедушной миловидной фигуркой прикрыть Джона Фархшема от Стэфани Харпер, и двумя ладошками тщательно стала приглаживать его непокорные волосы.
— Зачем вы делаете из него посмешище? Почему вы не жалеете его? — всхлипнула она.
Оценив сцену, Джулиус Сэдверборг нашел нужным вмешаться, чтобы предотвратить еще какие-нибудь неожиданности со стороны Стэфани и не разбудить зверя в своем друге Джоне Фархшеме, который мирно позволял ухаживать за собой с виду кроткой Патриции Смат, «ангелу хранителю».
— Скажите, мистер Фархшем?
— Я? Что?
— Почему вы женились на мисс Фархшем?
— Не надо ему вопросов, — быстро ответила Стэфани.
— Я хотел бы знать…
— Разве это нужно объяснять? — Стэфани наклонилась над столом и улыбнулась.
— Мистер Фархшем…
— Но ведь я все объяснила вам, почему я вышла замуж за этого человека, — Стэфани всем своим видом показывала, что слова Джона Фархшема ничего не прибавят к сказанному ей и не будут иметь никакого значения.
Но Джон Фархшем, приосанившись, расправив свои плечи, все же решил сказать свое слово:
— Вы вряд ли поверите мне, — он посмотрел на адвоката, а потом на всех остальных по очереди, — но она, когда всерьез захочет, умеет быть чертовски обворожительной и неотразимо милой и доброй.