— Я беспокоюсь, папа, что тебе нездоровится, — тихо сказал он.
— Почему?
— Трудно сказать.
— Ну что ты, сын, — уже немножко с вызовом сказал Блэкфорд-старший, — говорить ты всегда умел, даже разумно и красиво.
— Ты рассердился, отец?
— Нет, прости.
В это время они оба, занятые этой тревогой, которая была только где-то внутри их, а не высказана словами, не заметили, что подошла сиделка и держала в руках поднос с кофе, накрытый салфеткой.
— Позвольте, господа, — вежливо сказала она, пытаясь одной рукой поставить столик удобнее.
Блэкфорд-старший посмотрел на женщину безучастно и вяло, как на привычный антураж его жизни. Потом он увидел руки сына, которые старались помочь сиделке так старательно и поспешно, что старый Блэкфорд очнулся окончательно. За свою долгую жизнь он не привык сильно чему-нибудь удивляться, а сына своего знал хорошо и давно привык к его снобизму, лени, вялости и бесплодию, как творческому, так и физическому. Теперь эти руки были живыми и трепетными, взволнованными и хотели для кого-то быть полезными. Это его потрясло.
Поднос с кофе уже стоял на столике, женщина разливала дымящийся кофе в чашки.
— Прошу вас, сэр, — она протянула несмело чашечку старшему Блэкфорду.
— Приятного аппетита, сэр, — сказала она, ставя чашку перед Эндрюсом.
— Благодарю, — буркнул отец.
— Я вам очень признателен, мадам, — сказал Эндрюс и посмотрел на женщину, пытаясь поймать ее зеленый взгляд, но она смотрела на столик.
— Простите, — сказала она, повернулась и быстро пошла по аллее к зданию больницы.
Мужчины молча наслаждались ароматным напитком. Отец поставил чашечку на стол и повернулся к сыну.
— Скажи, Эндрюс, — сказал он тихо, но продолжать почему-то не стал.
— Что, папа?
— Да, так.
— Что так?
— Не знаю, как тебя лучше спросить? — немного смущенно сказал отец и потянулся опять за чашечкой кофе.
— Ты раньше не выбирал выражения, папа, — Эндрюс решительно поставил чашечку на стол и посмотрел на отца.
— То было раньше.
— А что теперь?
— Теперь все изменилось, сын.
Эндрюс Блэкфорд не любил перемен, особенно тех, которые могли взволновать его отца. Он решил не торопить события и протянул руку за чашечкой кофе.
Блэкфорд старший налил себе еще из кофейника горячего напитка и предложил сделать то же самое сыну. Эндрюс не отказался.
— Благодарю, папа.
— Не стоит благодарности, сын.
Обменявшись любезностями, они продолжали наслаждаться напитком, но общество друг друга их уже начинало тяготить, и это было заметно.
Заложив ногу на ногу и от этого даже помолодев, Блэкфорд-отец посмотрел на кофейник. Но кофе еще налить, видимо, передумал, а только поставил чашечку на стол.