Каллас воплощала страстный артистизм на сцене, обладая несравненной внешностью как актриса. Это сделало ее всемирно известной исполнительницей, одаренной от природы. Ее изменчивая индивидуальность заслужила ей у восхищенной, а иногда и озадаченной публики прозвища Тигрица и Циклон Каллас. Каллас приняла глубокое психологическое значение Медеи как своего alter ego, что становится ясно из следующих строк, написанных как раз перед ее последним выступлением в 1961 году: "Я видела Медею так, как я ее чувствовала: горячую, внешне спокойную, но очень сильную. Счастливое время с Ясоном прошло, теперь она раздираема страданиями и яростью" (Станикова, 1987).
Мария Каллас, подобно другим большим художникам, была блестящей актрисой, она умела полностью вживаться в сценический образ. Самое удивительное, что ее реальная жизнь была постоянным воспроизведением сценических событий. Медея использовала свое волшебство, чтобы найти Ясона, и пожертвовала всем ради его верной любви и вечного счастья. Каллас использовала, свой талант для воплощения детских мечтаний об артистическом совершенстве и пожертвовала всем для своего греческого бога Онассиса. Эта трагическая личность была совершенной примадонной. Она так сливалась со своими героинями, что буквально становилась ими. Или она стала трагической личностью, отыскивающей роли, с которыми она могла бы себя отождествить и буквально, и эмоционально. В любом случае Каллас была "трагической" Медеей, даже несмотря на то, что она заявила: "Мне нравится роль, но не нравится Медея". Она была "целомудренной хранительницей искусства" в роли Нормы, осужденной героини, которая предпочла умереть, но не причинить вред своему возлюбленному, несмотря на то что он предал ее. Это была любимая роль Каллас. Она была "безумной" Лючией, которую принудили выйти замуж за нелюбимого человека. Она была "покинутой" в "Травиат", где играла гонимую, оскорбленную и презираемую героиню. Она была "страстной любовницей" в "Тоске", где пошла на убийство ради своей истинной любви. Она была "жертвой" в "Ифигении".
При чтении истории жизни Каллас становится весьма очевидным, что эта женщина-ребенок была жертвой, прежде чем она сыграла какую-либо роль. Эта исключительно талантливая дива стала трагически переплетаться с персонажами, которых она изображала на сцене и в реальной жизни. Сходство существует и вне театра. Большинство людей получают то, что они "действительно" хотят и становятся тем, чем они себя ощущают. Мария Каллас - воплощение этого принципа. Эмоционально скованная женщина искала то, чего она хотела от жизни, и создавала собственную реальность. Выражаясь патетически, судьба ее была трагедией в жизни и в театре. Маниакальная депрессия Каллас не знала никаких границ, и это сделало ее несравненным талантом на сцене и стало ее изначальной трагедией. Дэвид Лоу (1986) описывает ее личные и профессиональные трагедии: "Мария Каллас имела сопрано, которое доводило публику до неистовства. Ее вокальные и личные взлеты и падения были так же драматичны и экстравагантны, как судьбы оперных героинь, которых она играла".