Мадам с величайшей радостью вновь наняла всю свою довоенную прислугу: Гастона, Эжени и Маргерит. Особняк на набережной Бетюн превратился в сборный пункт и бесплатную столовую для неимущих. Елена умудрялась раздобывать продукты и кормить всех, кто приходил к ней за материальной и моральной поддержкой.
После освобождения Парижа прошел год, но горожанам жилось по-прежнему трудно. Из-за карточной системы они скудно питались и плохо одевались, часами простаивали в длинных очередях. Только самые богатые находили все, что им нужно, на черном рынке. Во многих кварталах электричество, газ и воду отключали в определенное время суток. Не хватало угля для отопления домов и движения паровозов, не было бензина для городского транспорта и частных автомобилей. Парижане ходили пешком, ездили на велосипедах или на метро, когда оно работало.
Только с телефоном все было в порядке, и это казалось чудом. Елена недолюбливала механизмы всякого рода, но все-таки беседовала с Арчилом, который жил припеваючи в Голливуде, как истинный светский лев, а также с Хоресом, оставшимся в Нью-Йорке. Последнего она заставила приехать в Париж, едва наладились трансатлантические рейсы; она хотела помириться с сыном и к тому же чувствовала себя одинокой, несмотря на толпу людей вокруг.
Мадам Рубинштейн могла бы сама вернуться в Америку и наслаждаться заслуженным отдыхом и комфортом. Ей исполнилось семьдесят два года, и она была сказочно богата. Никто бы ее не осудил. Вместо нее остатки имущества во Франции спасали бы другие, к примеру тот же Оскар Колин. Но Мадам никогда и никому не передавала своих полномочий. С отвагой первопроходца она решила остаться в Париже и снова все начать с нуля — одна, без посторонней помощи, как в былые времена. Такая задача ее не пугала, а, напротив, воодушевляла. Собственным примером она хотела доказать всему миру, что победа над врагом одержана не зря.
Борьба, преодоление трудностей помогали ей чувствовать себя по-настоящему живой, и город тоже оживал, несмотря на карточную систему, лишения, нищету. Прежде всего надлежало доказать городским властям, что она законно владеет значительным недвижимым имуществом. Поскольку все купчие пропали, Мадам пришлось набраться терпения и вступить в длительные переговоры.
Как только ей вернули здания салонов, некогда закрытых немцами из-за дефицита косметической продукции, она отремонтировала их и набрала в штат всех, кто работал здесь до войны. По крайней мере всех, кто выжил и хотел трудиться.
Каждое утро они с Хоресом отправлялись пешком на улицу Фобур-Сент-Оноре.