До самой своей кончины Мадам не оставляла его в покое, сотни раз умоляла, чтобы он завершил портрет. Посылала ему свои фотографии, дарила им с Жаклин роскошные подарки, даже рассталась со своим любимейшим африканским амулетом, который приобрела еще в молодости и берегла как зеницу ока. Улещивала, упрашивала, угрожала. Тщетно. Он только недоумевал в ответ: к чему такая спешка? «Мы с вами немало прожили, но впереди у нас вечность». Елене было под девяносто, она знала, как мало осталось у нее времени.
Больше они не встречались. Если верить Джону Ричардсону, биографу Пикассо, художник боялся, что умрет раньше Елены, если закончит ее портрет. Он наотрез отказался показывать ей наброски, но Ричардсон их видел. И назвал великолепными.
Он не высказал вслух собственного мнения об этих «когтистых лапах, унизанных бриллиантами» и «лысой хищной голове стервятника». Напротив, лживо уверял мастера, будто тот «облагородил» мадам Рубинштейн, превратил ее в гордого орла.
Джон Ричардсон вообще отзывается о стареющей Мадам с удивительной неприязнью и злорадством, сравнивает ее, «изукрашенную, разрисованную», с посредственной иконой в нелепом дорогом окладе. Ни сострадания, ни уважения. Даже язвительный О’Хиггинс никогда не позволял себе такого, поскольку был искренне привязан к своей благодетельнице.
После недолгого отдыха в Каннах Мадам вернулась в Нью-Йорк и снова с головой окунулась в работу, чтобы не думать все время о князе, а главное, чтобы не дать Арден, Ревсону и Лаудер восторжествовать. Сохранять абсолютное первенство на рынке становилось все трудней, конкуренция ужесточилась, ставки неуклонно росли.
К концу 50-х американцы уже тратили по четыре миллиарда в год на косметическую продукцию. Двадцать миллионов молодых самостоятельных женщин, гордость нации, ухаживали за собой с невиданным прежде усердием и стремились выглядеть наилучшим образом. Особенно модным стал контурный карандаш. Красавиц актрис с глазами лани — Ингрид Бергман, Элизабет Тейлор, Грейс Келли, Риту Хейворт, Сид Чарисс, Ким Новак и Мэрилин Монро — женщины копировали в мельчайших деталях, от густо покрытых лаком причесок до туфель лодочек на головокружительно высоких каблуках.
Выручка от продаж становилась заоблачной, и многие спешили отхватить свой кусок пирога, например рекламные агентства, которые покупали для своих клиентов эфирное время на радио, место в газетах, журналах, других средствах массовой информации. И конечно же на телевидении: оно сразу же выдвинулось на первый план. Мадам скучала перед крошечным экраном, но Дэвиду Огилви удалось переубедить ее. Она решила попробовать. Ее бесило, что Чарльз Ревсон добился такого успеха, вкладывая деньги в любимую всеми передачу «Вопрос на 64 000 долларов». Теперь его торговый оборот был выше, чем у фирмы Рубинштейн. Елена согласилась стать спонсором шоу Сида Сизера, актера не слишком интеллектуального, зато весьма популярного.