Может, тело Кутберта находится там, черное и сморщенное.
- Расскажи, что ты видел, - снова потребовал я у Осферта.
Он всё терпеливо повторил. Он находился в церкви Фагранфорды, когда услышал крики, доносящиеся из моего дома, лежавшего неподалеку.
Он вышел из церкви и увидел, как дым поднимается в летнее небо, но к тому времени, как он вызвал своих людей и вскочил на коня, налетчики уже ушли.
Он последовал за ними и разглядел их, и был уверен, что среди воинов в темных кольчугах находится Сигунн.
- Она была одета в белое платье, господин, то, которое тебе нравится.
- Но ты не видел отца Кутберта?
- Он носит черное, господин, как и большинство налетчиков, так что я мог его не заметить. Мы не смогли подойти близко. Они скакали со скоростью ветра.
Среди пепла показались кости. Я прошел через бывшую дверь дома, отмеченную обугленными столбами, и почувствовал запах горелой плоти. Я отбросил обугленную балку и увидел в пепле арфу.
Почему она не сгорела? Струны скрючились на черных пеньках, но рама арфы выглядела неповрежденной. Я наклонился, чтобы подобрать ее, и теплое дерево рассыпалось в моей руке.
- Что произошло с Осликом? - спросил я.Он был арфистом, поэтом, который пел в доме песни о войне.
- Его убили, господин, - ответил Осферт.
Мехраса начала причитать громче. Она уставилась на кости, что обнаружились среди пепла.
- Вели ей замолчать, - рявкнул я.
- Это собачьи кости, господин, - человек с граблями поклонился мне.
Кости собак, что жили в доме, их любила Сигунн. Это были маленькие собачки-крысоловы. Человек вытащил из пепла расплавленное серебряное блюдо.
- Они пришли не для того, чтобы убить меня, - сказал я, уставившись на маленький скелет.
- А кого ж еще? - спросил Ситрик. Когда-то он был моим слугой, а теперь стал воином, и хорошим воином.
- Они пришли за Сигунн, - объяснил я, потому что не мог придумать другого объяснения.
- Но почему, господин? Она тебе не жена.
- Он знает, что я к ней привязан, и это означает, что он чего-то хочет.
- Кнут Длинный Меч, - зловеще произнес Ситрик.
Ситрик не был трусом. Его отцом был Кьяртан Жестокий, и Ситрик унаследовал умение отца обращаться с оружием. Он стоял со мной в стене из щитов, и мне была известна его храбрость, но сейчас, когда он произнес имя Кнута, его голос звучал нервно.
И неудивительно. Кнут Ранульфсон был легендой в тех землях, где правили датчане. Он был худощавым и белокожим, с белыми, как кости, волосами, хотя был не стар. По моим предположениям, сейчас ему было около сорока, уже довольно много, но волосы Кнута были белы с рождения.