- Ботульф обрабатывает тут землю? - спросил я, в этот раз по-датски, но они просто передернули плечами.
- Ботульф - это великий святой, - объяснил мне Осферт, - молитвы святому Ботульфу защищают странников.
- Почему странников?
- Полагаю, он и сам был великим путешественником.
- Меня это не удивляет, - сказал я, - бедолага наверняка хотел убраться подальше из этой дерьмовой деревеньки, - я оглянулся на тех двоих. - У вас есть лорд? Где он живет?
Один из них указал на север, и мы пошли по дороге в том направлении. На болотистых участках были уложены бревна, хотя они давно сгнили, и намокшее дерево трещало под нашими ногами.
Туман никак не рассеивался. Солнце выглядело, как сияющий клочок света, но даже когда этот лоскуток поднялся выше, он не выжег туман.
Казалось, мы будем идти вечно, лишь мы, болотные птицы, тростник и вытянутые вязкие лужи. Я уже начал думать, что этому одиночеству не будет конца, но вдруг увидел изгородь из терновника и небольшое пастбище, на котором пять промокших овец с покрытыми навозом хвостами щипали траву среди чертополоха.
Позади них находились постройки, сначала это были лишь темные силуэты в тумане, потом я увидел дом, амбар и частокол. Залаяла собака, и на звук в открытые ворота частокола вышел человек. Он был пожилым, в драной кольчуге и с ржавым копьем.
- Это Ботульфстан? - спросил я его по-датски.
- Ботульф умер много лет назад, - ответил он на том же языке.
- И кто же здесь живет?
- Я, - любезно отозвался он.
- Горм! - послышался женский голос с внутренней стороны частокола. - Пусть войдут!
- И она, - добавил он угрюмо, - она тоже здесь живет.
Он отошел в сторону.
Дом был сделан из потемневшей от времени и сырости древесины. Соломенная крыша густо заросла мхом. Блохастый пес был привязан у двери веревкой из плетеной кожи, которая натянулась, когда он бросился в нашу сторону, но женщина рявкнула на него, и он снова лег.
Женщина была старой, седовласой и одета в длинный коричневый плащ, собранный у шеи тяжелой серебряной брошью в форме молота. Значит, не христиане.
- Моего мужа нет, - резко поприветствовала нас она. Она говорила по-датски, а жители деревни были саксами.
- А кто твой муж? - спросил я.
- А кто ты? - отозвалась она.
- Вульф Ранульфсон, - ответил я, используя то имя, что придумал в Гримесби, - из Хайтабу.
- Далековато ты от дома.
- Как, похоже, и твой муж.
- Он Хоскульд Иренсон, - произнесла она тоном, который предполагал, что я должен был о нем слышать.
- Кому он служит?
Она поколебалась, как будто не желала отвечать, но потом сдалась.
- Сигурду Торрсону.