Когда Марк, наверное, под влиянием каких-то личных творческих обстоятельств, приходил домой мрачный, я говорила детям, чтобы они уходили, не попадались ему на глаза. Доля какой-то ревности к детям могла у него и быть, недаром он иногда говорил, как человек, который был старше меня на целое поколение: «Лиля, что ты так много внимания уделяешь детям! У них вся жизнь впереди, а мы не знаем, сколько нам дано». Думаю, он был прав. Потому что я и вправду была «квочкой», всю жизнь закрывала их крыльями. Сам он относился к детям просто как к друзьям. Этому отношению, во многом на равных, вполне отвечает та отцовская интонация, какая звучит у Бернеса в его песне «Здравствуйте, дети!».
Поговорить нам необходимо —
Годы торопят, годы правы.
Где-то разлука ждет впереди нас,
Старшими в доме станете вы.
Вам еще предстоит,
Вам еще предстоит узнать,
Как совсем нелегко быть людьми,
Быть людьми.
Здравствуйте, дети, здравствуйте, дети,
Новые люди нашей земли…
[37]Для любящих Марка Бернеса расскажу и о том, каким он бывал в своем доме…
Уже можно было понять, что человек он был сложный и неровный. Наши разногласия были абсолютно не творческого характера. Он не советовался со мной прямо, но с моим мнением считался. Бывало так, что звонил композитор с сообщением, что написал песню. Марк говорил мне: «Лилька, никуда не уезжай, я тебе позвоню и дам послушать». А потом звонил и напевал в трубку. Мог сказать мне резкие слова, при этом никогда не ругаясь, но и не говорил потом слов: «Лилька, прости», а сразу хватался за сердце: ему плохо! И я должна была за ним ухаживать… Конечно, он чувствовал себя виноватым, но не любил, когда ему указывали на его вину. Не всегда я присутствовала и там, где он «взрывался» (мог, например, накричать на музыкантов в оркестре или на дирижера, заявить, что программа построена неправильно, а все они халтурщики). Сколько раз мне приходилось потом звонить и извиняться за него!
Он был совсем неприхотлив в еде. И когда домработница уходила, то в субботу и воскресенье готовила я. А дети радостно кричали: «Ура, сегодня мама готовит!» Надо сказать, что готовила я вкусно, но по магазинам закупать продукты ходил только Марк: я даже не знала, сколько стоит хлеб. Все у Марка получалось легко, кроме быта, который был целиком на мне. Если возникала необходимость что-то подвинуть или прибить — он кричал, звал меня. Не мог без меня достать даже котлеты из холодильника. Но всегда приносил домой вкусные, дефицитные в то время продукты. Чаще всего дарил духи и фирменные сигареты, которые курили только в правительстве, а сам он не курил никогда.