Влюбленный халиф (Шахразада) - страница 4

О, как захотелось Мерабу в тот же миг оказаться среди жителей этого города! Пройти по его улицам, вслушаться в наверняка неторопливую речь обывателей, ощутить вкус пищи, что готовится их руками… «Должно быть, великое счастье — оказаться тем самым избранным», — подумал юноша. Однако учитель продолжил рассказ и следующие слова не просто удивили, а изумили Мераба, заставив позабыть о мечтах.

— Рассказывают, что дороги в этом городе все сплошь выложены камнем. Но то не простой камень — то огромные самоцветы, обработанные так, чтобы превратились они в яркий и прочный ковер без колдобин и выбоин. Ибо знают жители Медного города, что самое большое богатство в жизни человека не самоцветы или золото, а жизнь, спокойная, несуетная и мудрая; человеку куда больше счастья доставит созерцание детской игры, чем блеск мертвых украшений, а для слуха станут отрадными звуки прекрасной музыки и добрых слов, а не звон сыплющихся монет.

Теперь ученики почтенного Мустафы в голос вздохнули — от зависти, конечно. Ибо ученики царской школы происходили из семей царедворцев, то есть людей небедных, однако стремящихся к тому, чтобы не умолкал в их домах рекомый звон сыплющихся в карман монет и не угасал блеск самоцветных камней на их пальцах и в украшениях чалмы.

— Легенда, мои ученики, говорит также, что ездят по этим удивительным дорогам не повозки, запряженные лошадьми или ослами, ходят по ним не рабы, несущие паланкины. А движутся по дорогам из камней самоцветных самоходные экипажи, и управляют этими экипажами не только мужчины, но и женщины…

Более того, говорят, что женщины в Медном городе, раз уж речь зашла о них, пользуются такими же правами, как и мужчины, что они избирают себе спутников жизни, согласуясь с собственным вкусом, а не следуя лишь повелениям родителей или подсказкам свах, и что девушки вольны учиться и избирать себе профессию наравне с юношами. Женщины города столь же прекрасны, сколь свободны и сильны. И что гармония в семьях творит богатство этого города наравне с мудростью правителей и золотом казны.

Мераб уже готов был задать вопрос, но его опередил Джемал — старший сын начальника дворцовой стражи, юноша, более верящий в силу кулаков, чем разума.

— Но как же, о мудрый учитель, до сих пор обороняется этот город? Должно быть, узнав о его существовании, многие правители мечтали назвать его своим?

— Ты прав, мой друг, многие правители и мечтали об этом, и пытались сделать это. Но ты, как и эти правители, слушал меня не очень внимательно. Ибо я в самом начале рассказа упомянул, что город этот лежит за пределами разума нелюбопытного и ограниченного и путь в Медный город открыт немногим. Но разве воинственного правителя можно назвать человеком любопытным, если он жаден и опирается лишь на силу кулаков и мечей?