Изабелла любовалась пейзажем, проносившимся за окошком джипа, но ей пришлось отвлечься.
– Ты опять не надела кольцо, – укоризненно заявил Адхам.
– Разве это что-то меняет? – спросила она, глядя на свою руку.
– Это меняет очень многое. Ты моя невеста и должна носить мое кольцо.
Она глубоко вздохнула, в груди закололо.
– Но это не твое кольцо, это кольцо Хассана. И это не мое кольцо, и оно не имеет для меня особой ценности.
– Ты ведешь себя как капризный ребенок.
– Возможно. – Хотя это было далеко от правды, и он упорно не хотел этого признавать. Помолвка не значила для него ровным счетом ничего. Ему было все равно, что кольцо доставил курьер и предназначалось оно для помолвки с совершенно другим человеком.
А ей, как и любой женщине, это казалось важным. У него же были раньше отношения. Ему следовало бы научиться разбираться в женщинах. Или, возможно, его связи были несерьезными, и он не мог представить, что такая мелочь имеет для женщины значение. При этой догадке ей стало и легче, и печальнее. Облегчением было думать, что сердце Адхама по-настоящему не принадлежало ни одной женщине, и печально становилось при мысли о том, что Адхам мог вот так бездушно, чисто из физических побуждений, завязывать отношения. Он был достоин гораздо большего.
Он схватил ее за запястье и поднял ее руку вверх.
– Я его сняла, когда отменили помолвку с Хассаном, и оставила во дворце, – предупредила Изабелла его молчаливый вопрос.
– Помолвку, изначальную договоренность, никто не отменял.
– Да, только жениха сменили. Какая случайность, не так ли?
Адхам ничего не ответил, лишь опустил руку и снова сконцентрировался на дороге.
– Бедуины могут поинтересоваться, – промычал он сквозь зубы.
– Пусть интересуются. Думаю, все умараханцы в курсе, что у нас сложилась необычная ситуация – я была обещана Хассану, но он избрал себе другую, и теперь я выхожу замуж за его брата. Вряд ли кто-то воспринимает наши отношения как общепринятые.
– Чем скорее из памяти народа сотрется этот скандал, тем лучше. Не вижу надобности привлекать еще больше внимания. Все равно, рано или поздно о нем позабудут. И чем чаще нас будут видеть вместе, тем более естественным будет восприниматься наш союз. А затем последует свадьба, дети, и о прошлом позабудут.
– То есть мы играем спектакль перед народом? В надежде скрыть правду?
– А разве народу лучше видеть напряженность наших отношений? Свадьбой мы пытаемся сплотить народ, и брак наш должен быть крепким.
– Гораздо легче сделать, чтобы он казался крепким, чем сделать его таковым, – пробормотала Изабелла, обращая свой взгляд на пустыню.