Мистер Бьюмарис укрыл ноги Арабеллы мягким пледом и сказал:
— У меня здесь есть плащ потеплее: можно я накину его вам на плечи?
— О нет, спасибо, мне тепло, — нервно ответила Арабелла.
Он взял ее руку и поцеловал. Через несколько секунд она отняла ее и стала отчаянно придумывать, что сказать, чтобы ослабить напряжение момента.
— Какой мягкий ход у вашего фаэтона, сэр! — наконец смогла она придумать.
— Я рад, что вам нравится, — ответил он тем же вежливым тоном, как она. — Я же помню, что мы с вами одинаково не любим ездить в наемных каретах.
— Да? — с сомнением сказала она. — То есть, конечно…
— Мы обменялись мнениями по поводу единственного более-менее терпимого способа путешествовать при нашей первой встрече, — напомнил ей мистер Бьюмарис.
Это воспоминание по вполне понятным причинам лишило ее дара речи. Мистер Бьюмарис весьма любезно не стал настаивать на ответе, но весело заговорил о концерте, который они слушали в Вокс-холл Гарденз. Арабелла, впавшая в панику, когда очутилась вдруг запертой вместе со своим женихом в фаэтоне, направляющемся в неизвестное, но вероятно отдаленное место, была переполнена чувством благодарности к нему, за то, что он вел себя точно так, как будто сопровождал ее домой с какого-нибудь увеселительного вечера. Она очень боялась, что он может попытаться ее поцеловать. У нее было немного опыта в подобных делах, но ей пришло в голову, что джентльмен, решившийся на побег со своей возлюбленной, может ожидать от нее какого-либо проявления чувств. Неделей раньше, лежа в темноте в своей спальне со щеками, мокрыми от слез, Арабелла призналась сама себе, что самое большое счастье в ее жизни было бы очутиться в объятиях мистера Бьюмариса; теперь же, сознавая двойственность своих чувств, она боялась этого и чувствовала себя несчастной. Но мистер Бьюмарис, наверно самый спокойный из всех женихов, когда-либо умыкавших невест, не выказывал никакого желания поддаваться искушению. Увидев, что Арабелла на все его вопросы отвечает только «да» и «нет», он вскоре отказался от попытки вовлечь ее в легкую беседу и откинулся назад в своем углу, слегка повернув к ней голову, так чтобы можно было наблюдать ее лицо в тусклом свете луны, проникающем в фаэтон. Арабелла едва ли заметила, что он замолчал. Она была погружена в свои собственные мысли, сидя совершенно прямо и схватившись одной рукой за ремень, висевший на стене позади нее. Она видела, как впереди нее подпрыгивал в седле форейтор, и когда булыжная мостовая кончилась, она смутно поняла, что они выехали за пределы города. Она не имела ни малейшего представления, в каком направлении они едут; или где они остановятся, но эти вопросы ее не тревожили. С самого начала она знала, что неприличность ее поведения непростительна; но теперь душа ее переполнилась внезапным отвращением к себе при мысли, что выйдя замуж за мистера Бьюмариса, в то время как он все еще пребывает в заблуждении, она поступит с ним так непорядочно, что вряд ли он ее когда-либо простит и вряд ли будет продолжать любить ее, пусть даже и не так сильно. Поняв это, она вдруг всхлипнула, и мистер Бьюмарис сразу же спросил: