— Зачем мне все это знать? — удивился Кляйст.
На лице его вместо сочувствия Дороф увидел лишь отвращение. «Грязная пьяная Мэриан над мыльной оперой слезы льет и стонет от холецистита… Лучше бы меньше лопала „маков“…» — говорило его лицо.
Дороф вздохнул:
— Кляйст, старина, ну как тебе объяснить? Ты веришь в бога?
— Регулярно в церковь хожу.
— Тогда ты поймешь. Человеческое общество не должно жить по законам джунглей: сильные выживают — слабые погибают. Мы же люди, мы не животные, у нас другой естественный отбор. Мы должны размышлять и спрашивать себя хоть иногда: почему мне Господь так много дает? Не для того ли, чтобы я мог позаботиться о тех, кому Бог дал не деньги, а нечто другое? У Мэриан доброе сердце. Оно открыто для всех. Но не дал ей Господь того ума, который позволил бы ей получить образование. Она не бездельница, но труд ее дешево стоит. Не заработать старухе на операцию, не вылечит она свой тромбофлебит. Что же ей, умирать? Могу ли я, зная это, считать себя человеком?
Кляйст почернел.
— Я все понял, — угрюмо ответил он. — Ты коммунист.
— Я человек! — рассердился Дороф. — Мне не лезет в горло кусок, если я им не поделился с теми, у кого его нет!
— Тогда раздай все бедным! — закричал Кляйст. — А я, по-твоему, не человек? Ты мальчишка! Зачем ты работаешь?
— Я делаю то, что мне нравится. Я люблю зарабатывать деньги. У меня это получается, это приносит мне удовольствие…
— И ты решил за свое удовольствие нищим теперь заплатить? Хочешь мир переделать?
— Нет, просто без этого жизнь моя совершенно теряет смысл. Зачем мне много денег? Сам знаешь, на себя я трачу немного.
Кляйст успокоился и решил дипломатично зайти с другой стороны.
— Майкл, — сказал он, — во всем нужна мера. Ты своим трудом и своим умением помогаешь всем этим беспомощным Мэриам, ты даешь им работу. Сами они ни на что не способны. В нашем обществе для того, чтобы не жить по законам джунглей, все неплохо устроено. Тебя заставляют делиться на каждом шагу. Мало того, что ты даешь заработать беспомощным людям, так еще и благотворительностью занимаешься…
Дороф взорвался:
— Перестань! Я даю им заработать ровно столько, чтобы они могли приносить мне доходы. Даю и тут же отбираю. Я бессилен что-либо здесь изменить. Я не могу переделать законы рынка, но зато я могу поделиться своим. Ты пойми, речь идет о здоровье. Я обязан больным помочь. Все, на этом поставим точку. Я буду расширять благотворительные программы.
Кляйст возражать перестал, лишь буркнул:
— Я думал, что ты американец, а ты русским остался. Видимо, у русских коммунизм в крови.