В редакции было тихо и пусто. Почти каждый день выезжали в командировки, а после работы сразу торопились по домам — у всех имелись огороды, и там тоже требовалось проводить свою посевную.
Не умолкая, раздавался бодрый голос неугомонной Нины Сергеевны. Под любыми предлогами отказываясь ехать в командировку, сидел в своем маленьком кабинете, завалив стол бумагами, Травников, сидел, не отрываясь от бумаг, а когда надо было показывать сделанное, то оказывалось, что сделанного — с гулькин нос.
— Владимир Семенович, — вызвав его к себе в кабинет, теряя терпение, рычащим голосом выговаривал Савватеев. — Ты что? Двадцать лет в редакции, неужели не уяснил, что тут шевелиться надо?!
— Э-э-э, — тянул Травников, — я ведь работаю…
Савватеев хлопал ладонями по столу и просил, чтобы Травников исчез с его глаз: «Иначе я не знаю…» На самом деле Савватеев знал — таких, как Владимир Семенович, выгнать с работы практически нельзя, ведь все остальное, кроме дела, у него в полной норме. И ко всему прочему, была у Травникова одна дельная черта — великая осторожность. Еще ни в одной газете, подписанной им, ни разу не проскочило крупной ошибки. Оставляя его за себя, Савватеев мог особо не беспокоиться.
Как всегда, не уставал говорить витиевато Рябушкин, подшучивал над Андреем. Как всегда, хмур и немногословен был Косихин. Казалось, ничто не предвещало никаких событий. Но события зрели. Только о них пока не все догадывались.
— Пригласите Рябушкина.
— Одну минуту.
Андрей положил на стол трубку и выглянул в коридор. В коридоре Рябушкина не было. У редактора и Нины Сергеевны — тоже. Нашел его Андрей в кабинете у Травникова и страшно удивился. Хотя удивляться вроде нечему. Заведующий отделом писем сидел в кабинете у заместителя редактора, и они разговаривали. Но тот, кто знал Травникова, всегда осторожного с людьми, а с приезжими особенно, никогда не позволявшего никаких фамильярностей, тот непременно удивился бы. Рябушкин улыбался и похлопывал Владимира Семеновича по плечу. Зам тоже улыбался.
Стараясь не показать своего удивления, Андрей позвал Рябушкина к телефону.
— Да, я слушаю. — Голос у Рябушкина был довольный и даже веселый. — Как договорились. Когда машина подойдет? Жду.
Он бросил трубку и кинул на стол свой крепко сжатый, сухонький кулачок:
— Вот так, Андрюша! Вот они где у меня будут, хозяева жизни!
Ничего не объясняя, сдернул с вешалки плащ и вышел из кабинета.
Андрей выглянул в окно, и ему пришлось удивиться еще больше к редакции подошла машина Авдотьина, за рулем — сам хозяин. Рябушкин в нее сел, и машина укатила.