Сбоку раздался знакомый голос, и, повернув голову, Миша увидел на набережной приятелей. Не спеша он спустился по трапу вниз и поздоровался.
– Притопали?
– Как дела, Миша? – небрежно спросил Вася.
– Дела, как сажа бела.
– Видал? – сказал Вася, показывая поцарапанные и распухшие руки.
– Подумаешь! Две царапины, – сказал Степа. – Ты лучше на мои посмотри.
– Нашли, чем хвастать.
– А ты спроси, где это мы поранились.
– И спрашивать не желаю.
– Почему?
– Знаю, что по глупости. Подрались или что-нибудь в этом роде…
– Ничего подобного. Ты только послушай…
И ребята начали наперебой рассказывать о своих вчерашних похождениях, о том, как их, в конце концов, выручил знакомый по огородам шофер Трифонов, как он подвез их на машине до дому, как сегодня приходил к ним Бураков и категорически запретил ездить в Московский район заниматься разведкой, пока не скажет.
– А знаешь почему? – спросил Степа.
– Что «почему»?
– Почему он приказал больше не следить за Горским, если мы его опять встретим?
– Почему?
– Потому что уже все сделано.
– Это вы и сделали?
– А то кто же?
У Миши зашевелилось ревнивое чувство. Захотелось их обрезать, чтобы они не задирали нос, объяснить, что они дураки и что после этого им нельзя доверять ничего серьезного, что ничего еще не сделано и главное впереди. Захотелось, хотя бы намеком, дать понять, что вот перед ним, Мишей, поставлена действительно сложная задача. Но он легко подавил это желание.
Помолчали.
– А ты что делал вчера?
Миша вяло рассказал, что он поймал рыбу.
– И всё? – удивился Вася.
– Всё… Вечером дрова пилили.
На этом разговор закончился, и Миша ушел на судно.
Ребята, не удовлетворенные отношением Миши к их похождениям, отправились неизвестно зачем на Невский проспект. Вчерашний случай все еще волновал их. Хотелось какой-то бурной деятельности, новых подвигов, но ничего такого пока не предвиделось. Нужно было ехать в подсобное хозяйство. За ними уже приходили одноклассники, но ребята решили еще один день остаться в городе.
Сразу после разговора с Бураковым они пошли к Мише, единственному человеку, с которым можно откровенно говорить, а между тем он встретил их прохладно.
– Что это с ним? – удивился Степа. – Какой-то сам не свой.
– Ему завидно, что в подвал попал не он, а мы, – решил Вася. – Или рыбиной хвастает… Подумаешь, лососка! Каждый бы поймал мертвую.
На Марсовом поле кое-где копошились огородники, снимая остатки урожая. За углом загремел трамвай. Ребята побежали на остановку и сели в третий номер. Народу ехало много, и почти все женщины.
Доехав до Невского, Степа предложил слезть, на двенадцатом номере вернуться домой и после обеда отправиться в подсобное хозяйство.