В доме было прохладно, но слегка отдавало затхлостью. Я распахнула окна и двери, стремясь прогнать неприятный запах, а заодно и немного просушить комнаты. Выцветшие ситцевые шторки на окнах заплескались, подобно маленьким парусам, и я невольно вспомнила яхту, Романа, и всё, с ним связанное.
Нельзя сказать, что прежде я о нем не думала, но сейчас воспоминания обрели и цвет, и запах, и даже вкус. Может быть, подействовала явственная угроза разоблачения, но прошлое обрело такую остроту, что я пошла во двор и окунула покрывшиеся испариной ладони в ведра с водой, стоявшие на лавке возле колодца.
Боль или разочарование эти воспоминания мне не принесли, скорее наоборот. Я вспоминала о времени, проведенном с Прониным, как о просмотренном когда-то довольно занимательном фильме. И ясно понимала: обратно в золотую клетку я ни под каким предлогом не хочу. Как же быть? Снова удирать от возможной опасности или притаиться и ждать, что будет?
Удирать ужасно не хотелось. Во-первых, потому, что рядом был Семен, а видеть его или хотя бы слышать превратилось у меня в каждодневную потребность, а, во-вторых, где гарантия, что меня не засекут по дороге? Моя машинка и ее номер хорошо известны Пронину, и то, что меня до сих пор не нашли, говорит просто о моем везении — светилась я под камерами слежения ГИБДД предостаточно.
Я решила никуда не ехать, хотя просто физически чувствовала, как неумолимо сужается вокруг меня кольцо облавы. Но кто этот холодноватый тип, что говорил обо мне с Прониным? Специально нанятый детектив или новый начальник охраны? После моего побега Попов вряд ли пребывает в этом качестве.
Зажмурив глаза, я представила твердое лицо с внимательными глазами, и мне стало не по себе. Да уж, такой не позволит никаким сантиментам помешать выполнению поставленной перед ним задачи. Откуда он, интересно? Не из военной ли разведки? Я знала, что олигархи охотно берут на службу демобилизованных по возрасту офицеров из элитных подразделений нашей армии. Похоже, что и этот оттуда.
Смеркалось, в небе появились первые звездочки, и я вышла на улицу, посмотреть, как там поживают мои старушки. Из окошка бабы Нюриного дома доносились выстрелы и чьи-то крики, особенно неприятные посреди деревенской тишины. Опять они смотрят какой-то детектив. И не надоедает? Одернув себя, я припомнила, что я-то смотрела телевизор всю свою сознательную жизнь, да и бессознательную тоже, а они наверстывают упущенное.
Присев на скамеечку, бездумно смотрела на ярко-розовую зарю, когда в киношные выстрелы примешался какой-то другой, посторонний резкий звук. Я враз насторожилась. Что это? Скоро стало ясно, что к деревне гонит какой-то мощный мотоцикл. Кто бы это мог быть? На всякий случай я прошла за калитку и закрыла за собой двери. В моих окнах свет не горел, и в зареве полыхающей зари было не понятно, обитаемый дом или нет.