— Пора, — сказал он и перерезал поросёнку горло.
Красный свет пролился на горы и дом.
— Не кричи, маленький брат, — он прижал трепещущее тело к плите. — Не кричи. Если я всё сделал правильно, ты умрёшь тогда, когда умрёт солнце.
Конвульсии ослабли. Когда, выплеснув чашу красного света на стену тумана, солнце исчезло, поросёнок был мёртв.
Джозеф, напрягшись, сидел на скамейке и наблюдал за жертвоприношением. «Что же нашёл этот человек? — подумал он. — Из своего опыта он извлёк то, что делает его счастливым». Он видел полные счастья глаза старика, видел, как тот в момент смерти выпрямился и, обретя величественный вид, стал выше ростом. «Этот человек открыл тайну, — сказал себе Джозеф. — Если возможно, он должен рассказать о ней нам».
Теперь его спутник, усевшись рядом с ним на скамейку, смотрел на край моря, за которым скрылось солнце. Море потемнело, и ветер взбивал белые шапки пены.
— Для чего вы это делаете? — тихо спросил Джозеф.
Старик резко тряхнул головой.
— Для чего? — возбуждённо переспросил он, но затем постепенно успокоился. — Нет, не пытайтесь поймать меня. Ваш брат думает, что я — сумасшедший. Я знаю. Вот почему он ушёл гулять. Но вы-то так не думаете. Вы слишком умны, чтобы так думать.
Он снова взгляну на потемневшее море.
— Вы действительно хотите знать, зачем я слежу за солнцем, зачем я убиваю какую-нибудь маленькую тварь, когда оно исчезает?
Он замолчал и запустил свои согнутые пальцы в волосы.
— Не знаю, — сказал он тихо. — Причины-то я придумал, но они — не подлинные. Я сказал себе: «Солнце — это жизнь. Я даю жизнь жизни». Или: «Я условным образом показываю смерть солнца». Когда я называю такие причины, я знаю что они — не подлинные.
Словно ища поддержки, он посмотрел вокруг.
Джозеф прервал его:
— Нелепо скрывать очевидное под одеждой слов.
— Вот видите. Я придумываю причины. Я делаю так потому, что это доставляет мне радость. Я делаю так потому, что мне так нравится.
Джозеф порывисто кивнул.
— Если так не сделать, вам будет нелегко. Вы будете чувствовать, что вы что-то не доделали.
— Да, — громко воскликнул старик. — Вы поняли. Один раз я уже пытался рассказать об этом. Тот, кто меня слушал, ничего увидеть не сумел. Я всё делаю для себя. Не могу сказать, что это не помогает солнцу. Но делается всё для меня. В тот момент солнце — я. Видите? Через животное солнцем становлюсь я. Я сгораю в смерти.
Его глаза взволнованно заблестели.
— Теперь вы знаете.
— Да, — сказал Джозеф, — теперь я знаю. Знаю в части, касающейся вас. Что же касается меня, то разница здесь в том, что я пока так думать не осмеливаюсь, но думать буду.