Элизабет посмотрела на своего сгорбившегося отца, который был ослеплён христианской обстановкой, оскорблявшей то, что он называл своим разумом. В заскорузлых пальцах его рук не было благословения. Она быстро перевела взгляд на стоящего рядом с ней человека, который с каждой секундой становился ближе к тому, чтобы стать её мужем. Лицо Джозефа было неподвижным и строгим. Ей было заметно, как напряглись мускулы его рта. Внезапно Элизабет стало жалко Джозефа. Она подумала с чуть тревожной грустью: «Если бы моя мать была здесь, она могла бы сказать ему: «Её зовут Элизабет, и она — славная девушка, потому что я люблю её, Джозеф. Она будет и хорошей женой, когда научится. Надеюсь, ты сбросишь свою напускную суровость, Джозеф, чтобы почувствовать нежность к Элизабет. Ведь это — всё, чего она хочет, и это не такая уж невозможная вещь».
Неожиданно в глазах Элизабет блеснули слёзы. «Я должна немного помолиться, — сказала она, постепенно понижая голос. — Господи Иисусе, помоги мне, ведь я так боюсь. Я должна была всё узнать о себе, но прошло столько времени, а я ничего не узнала. Будь добрым ко мне, Господи Иисусе, хотя бы до тех пор, пока я не пойму, кто я такая». Ей захотелось, чтобы где-нибудь в церкви оказалось распятие, но церковь была протестантской, и, когда она представила себе Христа, у него была молодое, обрамлённое бородой лицо и пронзительный, озадачивающий взгляд Джозефа, который стоял рядом с ней.
Странный страх сковал разум Джозефа. «Какая гадость, — подумал он. — И почему с неё должна начинаться наша свадьба? Я думал, что здесь, в церкви, может находиться красота, которую человеку дано увидеть, а тут просто какой-то шабаш». Он расстроился. То, что Элизабет должна была наблюдать столь неудачное начало церемонии бракосочетания, огорчало его.
Элизабет, взяв его под руку, прошептала: «Ну, вот и всё. Теперь мы должны выходить. Медленно поворачивайся вместе со мной». Она помогла ему развернуться, и, когда они сделали с возвышения первый шаг, сверху, как бы сопровождая их, зазвенели колокола. «Вот, наконец, и Бог появился на венчании, — с дрожью в голосе заметил Джозеф. — Вот он, наконец, бог из железа>.Он чувствовал, что помолился бы, если бы знал, как сделать молитву действенной. «Они связаны между собой, свадьба и этот славный звон железа». Он подумал: «Они — мои, я знаю. Милые колокола, как они отдаются в теле в такт бешено бьющемуся сердцу. Они — в солнечных лучах, ударяющих в колокол неба поутру, в глухом стуке дождя по открытому чреву земли и — я знаю точно — во вспышках молний, с грохотом прорезающих измождённый воздух. А иногда — в тёплом приятном ветре, качающем верхушки деревьев в жёлтый полдень».