Будь оно все проклято, проклято, проклято. Пусть бы черт утащил его братца куда-нибудь в Гималаи. И он тоже хорош. Хоть бы смыл с себя дорожную грязь и стер с лица ошметки травы с лужайки, прежде чем набрасываться на Кэт точно обезумевший с голоду.
— Томас? — От тяжелого удара дверь затряслась. — Мисс Кейтс?
— Прошу вас, сэр, одну минуту. — Голос Кэт дрожал, но она уже успела оправить юбки, подняться с пола — Господи, с пола! Он был готов взять ее прямо на полу! — и броситься в противоположный угол комнаты, где стоял ее умывальник.
Что она подумает о нем? Но в любом случае он-то клял себя на чем свет стоит. Ведь он хотел ухаживать за ней. Хотел убедить, что на него можно положиться. Не собирался он набрасываться на нее точно голодный шакал — этим эпитетом, означавшим полное отсутствие чего-либо напоминающего моральные принципы, он наградил когда-то Беркстеда. И вот он стоит, торопливо заправляя рубаху в брюки и застегивая эти самые чертовы брюки, в то время как хозяин дома колотит в дверь с другой стороны, и ничего хорошего это не предвещает.
— Мисс Кейтс, с вами все в порядке? Томас, я знаю, что ты здесь. Слышу, как ты злишься.
Он бросил взгляд на Кэт — она закрыла руками горящее от стыда лицо. Но Томаса так просто не возьмешь. И он не допустит, чтобы она чувствовала себя оскорбленной.
— Незачем волноваться. Я сам займусь Джеймсом, — сказал он, выскальзывая за дверь. Захлопнул ее за собой накрепко, но не успел поднять руки, чтобы сдаться на милость победителя — а ведь чувствовал, что сейчас последует нотация, — как брат набросился на него.
— Что с тобой творится, Томас? Ты заболел? — Томас стерпел, когда Джеймс схватил его за руку и потащил в другой угол комнаты, подальше от двери Кэт. — Черт подери, что ты делал тут с мисс Кейтс? Супруга уже заявила, что я должен вышвырнуть тебя из дому. И я понятия не имею, что должен ей сказать. И вот я обнаруживаю, что ты запираешься с моей гувернанткой! — Джеймс не выпускал руки Томаса, словно боялся, что того обуял приступ тропической лихорадки.
Леди Джеффри, которая следовала за мужем по пятам, была еще менее любезна. Она просто кипела от злости на новоприобретенного деверя и тревоги за гувернантку.
— Что ты с ней сделал?
— Она там, за надежно запертой дверью собственной спальни. Так, собственно, и было в течение трех последних четвертей часа.
— Но ты был там, в спальне, с ней, и ты выгнал Кассандру, закрыв перед ней дверь. — Брови Джеймса хмурились, как грозовые тучи, что громоздились в небе за окном.
— Прости, — сказал Томас, хотя никакой вины за собой не чувствовал. — Но мне было необходимо поговорить с вашей мисс Кейтс наедине, чтобы я мог сделать ей предложение.