У Мэрилин внезапно оказалось свободное время подумать о себе. Она внезапно поняла, что ее жизнь потихоньку начинает разваливаться на части, что она, как загнанная лошадь, бежит из последних сил. «Я чувствую, что не могу включиться в эту бешеную американскую гонку, — писала она в незаконченной автобиографии. — Надо бежать все быстрее, без всякой разумной цели. Это хорошо, когда с тобой все кончено. Не раз я слышала, что с Мэрилин все кончено. Это как бежать по дорожке и увидеть перед собой, наконец, финишную ленту. Ты горд, потому что взял дистанцию. Но надо бежать снова. И ты снова бежишь. Но я знаю, что человек бежит до тех пор, пока он может бежать. Приятно заставлять людей мечтать, приятно мечтать самой, но… в сущности, всему есть конец, который должен приносить облегчение».
Биографы отмечают, что в то время у Мэрилин были проблемы поважнее, чем затянувшиеся съемки. Известно, что с середины 1950-х годов на «главную американскую блондинку» положили глаз мафия — близким другом которой был Фрэнк Синатра, тесно общавшийся и с Мэрилин, — и в то же время видные политики, самым известным из которых был Джон Фицджеральд Кеннеди, сенатор и кандидат в президенты от Демократической партии. Все знали, что его зять, актер Питер Лоуфорд — муж Патриции Кеннеди, — познакомил его не с одной голливудской актрисой, и никто не сомневался, что знакомства эти были вполне близкими. С Монро Лоуфорд познакомил Кеннеди, как считается, в начале осени 1954 года, и с тех пор они несколько раз встречались в особняке Лоуфорда, с которым Мэрилин дружила. В марте 1960 года, простаивая во время забастовки, Мэрилин — по предложению Фрэнка Синатры, много сделавшего для семьи Кеннеди, — согласилась занять почетную должность заместителя главы районного отделения Демократической партии в Коннектикуте во время предвыборной кампании Джона Кеннеди, и вскоре она оказалась во главе списка знаменитостей, поддерживающих Кеннеди. Она не могла и представить, куда заведут ее игры в политику…
Между тем съемки «Давай займемся любовью!» возобновились. Монтан, чья супруга покинула Голливуд, оказался один на один с голливудской кинофабрикой. Прославленный у себя на родине, здесь он должен был заново доказывать свой профессионализм: английский текст требовал от него огромного напряжения, и он часто жаловался Мэрилин на свою неуверенность или неловкость. Они беседовали о том, как тяжело быть супругами знаменитостей, объектом насмешек и презрения коллег, — впервые Монро встретила человека, который не боялся признаться ей в своих проблемах, так схожих с ее собственными. Неудивительно, что Мэрилин оказалась не в состоянии устоять перед «французским шармом», а Монтан — перед обаянием «возлюбленной Америки». Об их романе шептались по обе стороны океана — Симона даже была вынуждена бросить свои дела и срочно приехать в Голливуд. Поняв, что происходит между ее мужем и Мэрилин, она вернулась в Париж, где с горя запила. Монтан вернулся к ней, но пить она так и не перестала. От ее былой фантастической красоты быстро остались одни воспоминания… Миллер, казалось, до последнего ничего не замечал, а узнав, сделал вид, что ничего не произошло, — то ли он действительно смог простить Мэрилин, то ли ему было важнее снять «Неприкаянных», в которых он вложил так много сил, времени и надежд…