— Вы пытаетесь планировать за меня мою жизнь? — удивилась Николь.
Он насмешливо взглянул на нее:
— Полагаю, что имею на это право, поскольку вы находитесь под моей опекой.
Николь вздернула подбородок:
— Я оказалась под вашей опекой не по собственной воле. Я предпочла бы, чтобы вы помогли мне найти работу, потому что мне предстоит оплатить массу счетов.
— Счетов? Что вы желаете иметь из того, чего здесь нет? Я могу послать человека в Бостон за любыми импортными изделиями. — Взглянув на нее, он взял со стола листок бумаги. Это было письмо, которое она написала, прежде чем покинуть судно. — Вы, наверное, имеете в виду платья. Так я сожалею, что обвинил вас в присвоении чужой собственности. Ваши платья — это подарок вам. Примите их вместе с моими извинениями.
— Не могу. Они стоят целое состояние.
— А ваше время и ваши неудобства разве ничего не стоят? Я забрал вас из дома, перевез в незнакомую страну и отвратительно вел себя по отношению к вам. В тот вечер, когда я встретился с вами, я был очень зол и позволил своему крутому нраву возобладать над здравым смыслом. Несколько платьев — слишком малая цена, чтобы заплатить за… ущерб, который я причинил вам. Да и что, скажите на милость, мне с ними делать? Они, черт возьми, гораздо лучше выглядят на вас, чем в каком-то гардеробе.
Улыбнувшись, она присела перед ним в глубоком реверансе:
— Merci beaucoup, m'sieur[1].
Он стоял, наблюдая за ней, потом взял ее руку своей теплой мозолистой рукой.
— Вижу, рана на вашей ноге уже поджила?
Николь озадаченно взглянула на него. Рана находилась высоко на бедре. Интересно, как он узнал о ней?
— Скажите, прошлой ночью я говорила или делала что-нибудь необычное? Я была в полном изнеможении.
— Вы не помните?
— Помню только, как вы прогнали собак и посадили меня на своего коня. Что было после этого, я не помню.
Он долго вглядывался в лицо Николь, остановив взгляд на ее губах, так что Николь почувствовала, что краснеет.
— Вы были обворожительны, — сказал он. — А теперь, не знаю, как вы, а я умираю с голоду. — Не имея ни малейшего желания отпускать ее, Клэй решительно сунул ее руку под свой локоть. — Давненько у меня за ужином не было за столом красивой женщины.
Пока Николь одевалась к ужину, Мэгги выставляла на большой обеденный стол красного дерева все новые и новые блюда. Крабовый суп, жареные голуби, фаршированные рисом, крабовое мясо, жаренное с пряностями, отварной осетр, а также сидр и французское вино. Николь поразило такое изобилие, однако Клэй, судя по всему, считал это делом обычным. Все, что стояло на столе, было либо выращено, либо поймано на плантации.