- Ты… трус! - она швырнула в Кейрена сахарницей, но он увернулся. И сахарница, ударившись о стену, раскололась. Сахар рассыпался… сахар ныне дорогой, а сахарница Таннис нравилась.
Кейрен ее на зимней ярмарке выиграл.
- Быть может, я и трус, - он встал над Лютой.
Злится.
И на щеках появились синие дорожки, которые смахнуть бы, успокаивая. Подойти сзади, обнять, прижаться к широкой спине, и просто стоять, не говоря ни слова.
Муж?
Таннис не нужен другой мужчина. А этот… никогда не будет принадлежать ей.
- Но ты не представляешь, что такое реальная жизнь, - он отобрал чайник, который готов был полететь в него следом за сахарницей. - Такая, в которой тебя могут ограбить, убить, изнасиловать. И я, Люта, не собираюсь брать на себя такую ответственность. Пожалуйста, прояви благоразумие.
…смирись.
И когда Люта расплакалась, он обнял ее. Вот только поверх ее головы глядел на Таннис.
- Почему? - Люта всхлипывала. - Я думала, ты другой, а ты…
- Есть долг перед родом. У тебя. И у меня.
- Мы будем несчастны… мы все будем несчастны… и кому от этого станет легче?
- Не знаю, - Кейрен выпустил ее и, подав носовой платок, велел. - Собирайся.
Ушли.
И в тишине квартиры, которая вдруг показалась Таннис неоправданно огромной, неудобной для одной нее, закружилась голова. Таннис вцепилась в спинку стула, дышала ртом, часто сглатывала, убеждая себя, что нужно переждать.
Перетерпеть.
Она сильная и справится сама… там, за морем… муж? В бездну мужа… всех мужчин, включая Кейрена… она лучше собаку заведет… нет, кошку… дюжину кошек разной масти, как и подобает старой деве. И кресло-качалку. Платок пуховой.
Очочки.
За очочками глаза хорошо прятать, и самой прятаться. Спрятаться хотелось, и Таннис забралась в постель, свернулась калачиком и прижала к животу подушку. Так и лежала, с открытыми глазами, уставившись в одну точку на стене.
…точка-бабочка.
Золотистые крылья. И ромашки… обои выбирали вдвоем, потому что старые начали отслаиваться. И Кейрен сказал, что это хороший повод сделать ремонт. Квартира-то старая, тогда Таннис еще опасалась переступать порог ее. Но он уверил, что уже можно.
Недалеко.
В магазин… и молодящийся продавец в сером, точно пылью припорошенном, пиджаке, листал альбом, рассказывая и про мануфактуру, которая, леди, поверьте, существует уже более двухсот лет… шелкография? Нет, шелк слишком дорого? А вот бумажные, сурьмой крашеные… все знают, что именно сурьма дает такой насыщенный зеленый колер, который не выгорит на солнце… опасно? Ах, леди, не стоит слушать досужие сплетни…
…бабочек увидела Таннис.