«Если не секрет, то почему все же им это удалось?»
Серафима вздохнула.
«Осада иной раз бывает бессмысленна, но лишь тогда, когда то понимает полководец завоевателей. Если же нет, если же он уверен, что рано или поздно твердыня падет к его ногам, — лучше смириться с победой захватчиков. Все равно завоеватели не поймут, что проиграли, едва заняв крепость».
«Да, — поразмыслив, согласилось зеркало. — Они не смогут остановиться на прежних захватах».
«Ты же знаешь, их победы мне неинтересны», — спокойно ответствовала Серафима.
«Знаю, конечно, но ведь ты сама хочешь прервать их беспроигрышную серию. Иначе бы ничего не говорила Павлу об Алексее, не просила бы того приехать и не пыталась бы сейчас решить — решиться ли тебе самой на ответный ход или пустить все на самотек… как прежде, когда твоя крепость была дважды повержена и охотно подвергалась самодовольным наскокам завоевателей».
«Я не получила от этого ничего… кроме усталости, — поспешно заверила свое отражение в зеркале Серафима, — ты же знаешь это даже лучше меня».
«Но ты все же давала им волю. Так часто, как они того хотели от тебя».
«Ты меня за это упрекаешь?»
«Ты же знаешь, что я не вправе судить тебя. Суд над собой входит в твой круг обязанностей».
— Я хотела понять себя.
Она произнесла это вслух, и слова эти показались ей неубедительными. Серафима снова произнесла:
— Я пыталась понять себя.
И снова неудача.
Серафима с трудом поднялась со стула. Подошла к окну и тут же, резко повернувшись, заспешила к двери. Где-то вдали она слышала гул работающего пылесоса, Соня приводила дом в порядок. Ей пришла в голову странная мысль. А не пойти ли и не спросить у горничной, каково же это — иметь работу. Может, тогда она ответит на свой вопрос. Или хотя бы подойдет к ответу.
Заседание закончилось, как и положено подобного рода встречам, — ничем. При отсутствии самого генерального директора, разговор свелся к промежуточным темам и кулуарным дебатам по проблемам хотя и насущным, но все же в самых редких случаях выносимым на столь высокий уровень обсуждения. Караев, вопреки ожиданиям финансового директора, вообще не прибыл на заседание, а его мобильный телефон не отвечал.
«Ожидание Годо в присутственном месте», — сострил в итоге управляющий и покинул заседание первым. Менее всего он любил подобные мероприятия, особенно в те редкие времена, когда был на них, вместо Караева, председательствующим.
Павел последовал за ним, но быстро уйти не успел, его остановили. Впрочем, уже уходя, он ненадолго задержался в дверях, рассчитывая на что-то подобное. Мысль о необходимости постоянно находиться в центре внимания свербела в мозгу, заставляя Павла поминутно искать свидетелей своих действий. Любых действий, вплоть до самых незначительных.