Тогда Полежаев к цыганам пошел. Цыганам, ясное дело, бубены нужны – играть и петь. Цыганы без этого не могут.
Цыганы тут же близко водку и золото продавали. Подошел к ним Полежаев. Почем, говорит, цыганы, бубены?
Цыганы смеются. Давай, говорят, погадаем сперва.
Погадали. Вышло Полежаеву богату быть и по казенной дорожке с какой-то дамой идти. Не понял Полежаев ничего, но приятно.
А бубен, говорит, как же?
А бубена, говорят цыгане, нам не надо. Это те, что в Москве, с бубенами. У нас вот, говорят, водка и золото. Не надо ли?
Золота Полежаеву не надо было, а водки купил зачем-то и к ней у черножэ фрукт помело.
* * *
Дома Полежаев обнаружил, что нету у него кошелька, часов и пояска, что на куртке сзади был прицеплен. Выругался, но к цыганам возвращаться не стал. Выпил водку с горя, съел фрукт помело; стало Полежаеву плохо, чуть не помер. Блевал. Черта видел. Черт сидел на шкапе и смотрел, грустно качая жидовскою мордой. Словно говорил: эх, Полежаев ты, Полежаев! И на хрена тебе этот бубен!
Утром проснулся Полежаев чуть жив, да не сам, а милиция разбудила.
Вы, говорит, объявление о продаже бубена давали?
Полежаев напугался. Я, говорит.
А где оно?
Кто?
Да бубен.
А вон, на холодильнике лежит.
Посмотрела милиция на бубена, повертела, побрякала.
А кроме бубена, говорит, ничего не находили?
Ничего. А что?
А из дома культуры вафельной фабрики инструменты украли. Бас-бабалайку, три домры, металлофон и баян.
А при чем же здесь бубен? – спрашивает Полежаев.
Бубен ни при чем, говорит милиция, но для порядку надо проверить. Мало ли.
И ушла.
Остался Полежаев опять один с бубеном. Черта на шкапе и того нет, только кожура от фрукта помело на столе валяется.
Пошел опять в редакцию. Дай, думает, попрошу за бубена сто рублей, и ладно. Не березовские небось, нам сто рублей – и то деньги. Взял на всякий случай бубена в сумку – вдруг что.
А редакция говорит: поздно, товарищ. Мы теперь только объявления сексуального характера печатаем. У вас которого характера?
У меня – бубена продать.
Бубена – нам неинтересно, говорит редакция. Вот если бы у вас была женщина надувная или там гей-видео.
А вам самим бубена не надо? – говорит Полежаев. Им, когда пежишься, можно по заднице хлопать, оно вроде как сексуальное тоже.
Прогнали Полежаева из редакции.
* * *
Запаршивел Полежаев, заскучал. Опять к цыганам сходил, опять черта видел. Черт теперь не со шкапа, а из телевизора смотрел. То про Хаттаба говорил, то про Буша, а то про поддержку отечественного автопрома. Один раз из-за черта вроде Путин проглянул, да тут же исчез.
С чертом не так скучно было. Полежаев ему на бубене играл, черт, бывало, пел. Зычно так, с душой. «У нее глаза – два брильянта в три карата». Полежаев раз заплакал даже – больно красиво было. Потом в просветление взял словарь, посмотрел – маленькие какие-то глаза получаются. Оно и то – черт ведь.