В церкви шла обедня. Кроме батюшки да старушки, что свечи продаёт, — человек семь-восемь, не больше. Хор из трёх девчушек. Голоса у них прозрачные и тонкие — ниточки, да и только. Вот из этих ниточек они и сплетали свои кружева. Узоры-то на них простенькие, деревенские, в городе и богаче, и затейливей, но ведь не по богатству оценены будут. Не по нему.
* * *
По почте пришло приглашение к летнему отдыху в Ницце. С заездом в Париж. Не надолго, на пару дней, на экскурсии. И паспорт заграничный предлагают оформить шустро, за пару недель буквально. И скидки у них трёхпроцентные. Телефон, по которому звонить, — многоканальный. Очень удобно. Жаль, что денег у меня как раз только на то, чтобы за грибами сходить или на рыбалку. А так поехал бы, «когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи». На кого ж я всё это оставлю? В смысле комаров и мух. Для тех из них, которые за мной закреплены, это будет в некотором роде потеря кормильца. Как им жить после этого? Куда подаваться? Лететь за мной в Ниццу? Проклятые вопросы. А ещё зной. В голове, со вчерашнего, расплавилось штук пять предохранителей. Какие-то они стали ненадёжные. Даже курить не хочется, про остальное не говоря. Нет, не поеду в Ниццу. Пусть и не уговаривают.
Из истории одной скамейки
Некоторое время назад, а точнее в феврале, ремонтировали в нашем дворе теплотрассу. Между прочим, снесли скамейку возле нашего подъезда, на которой заседала нижняя палата домового парламента. Ещё спилили внушительных размеров липу, что стояла над скамейкой, погнули качели ковшом экскаватора… короче говоря, подготовили участок теплотрассы «Париж — Дакар» к очередным гонкам.
Потом пришла весна, и старушки вдруг поняли, что сидеть-то им и не на чем. Создавалась критическая ситуация — люди в подъезд входили и выходили, вносили и выносили, иногда и просто вваливались и вываливались, а наружное наблюдение отсутствовало. Должная оценка происходящему не давалась, и дневник наблюдений не вёлся. В конце апреля я был остановлен у входа в подъезд Люсей и Зиной, общительными старушками, заядлыми скамеечницами, которые меня попросили написать письмо начальнице нашего УЖКХ ликвидировать последствия ремонта и восстановить скамейку. Я, конечно, написал. Заодно попросил, чтобы лифт заменили, а то его как поставили во время отечественной войны с французом, так и не меняли. Уж больно обветшал. Чтобы дом покрасили, чтобы пенсию вовремя приносили, а кому зарплату — так и зарплату. Такие бумаги нечасто пишутся — только когда совсем допекут. Поэтому в список включается всё, вплоть до просьбы разобраться с самогоноварением в восемьдесят девятой квартире. Гонят и гонят. Алкаши из окрестных домов ходят и ходят. Звонят во все двери, пока не найдут. Житья от них нет.