-- Знаешь, кого я здесь встретил на базаре?-- Олег надел очки, взгляд за стеклами прояснился.-- Мать Сони Батуриной, помнишь ее? Она еще голову тебе бинтовала на уроках военного дела. По-моему, Соня была в тебя немножко влюблена. Она ведь убита, ты не знал?
-- Разве она была в армии?
-- Она сама пошла. Такой тогда был подъем в первые дни!
-- Так я ее в августе встретил. Какие ж первые дни?
-- А ты не путаешь?
Нет, он не путал. Он встретил Соню Батурину в самом конце августа: уже астры продавали. Соня сказала:
"Смотри, астры! Скоро в школу. Только уже не нам. Какие синие!" Он купил ей букет. Как раз у Петровского спуска. Потом они стояли на мосту. Соня спиной оперлась о перила, распушивала астры, смотрела на них. Под мостом текла мутная от глины, быстрая вода, и две их тени на мосту, казалось, плывут, плывут навстречу. "А ведь мне еще никто никогда не дарил цветов,-- сказала Соня.-- Ты-- первый". И посмотрела на него, держа букет у подбородка. Он поразился еще, какие синие у нее глаза. И весь подбородок и кончик носа она выпачкала желтой пыльцой. Он хотел достать платок, но платок был грязный, и рукой осторожно стирал пыльцу, а Соня смотрела на него. Сказала вдруг:
-- Интересно, каким ты будешь после войны, если встретимся?
Значит, она тогда уже знала, что уходит на фронт, но не сказала ему. Потому что он, парень, был еще не в армии.
-- Она сама подошла ко мне на базаре, а так бы я ее, наверное, не узнал,-- рассказывал Олег.-- , нее вот эта часть лица... Нет, вот эта... Подожди, я сейчас вспомню.-- Он пересел на кровати другим боком к окну, подумал:-- Да вот эта. Она отсюда подошла. Вся вот эта часть лица у нее перекошена и глаз открыт, как мертвый. Это парез, паралич лицевого нерва. Я потом был у нее, она мне читала Сонины письма. Очень тяжело... А помнишь, как у меня на галерее мы играли в солдатики? У тебя была японская армия, а у меня были венгерские гусары. Помнишь, какие красивые были у меня венгерские гусары?
Из-за стекол очков с широкого мужского лица смотрели на Третьякова детские глаза, в которых время остановилось. Они смотрели на него из той жизни, когда все они еще были бессмертны. Умирали взрослые, умирали старые люди, а они были бессмертны.
В коридоре, пожимая огромную ладонь Олега, Третьяков сказал: "Приходи еще",-- а сам очень надеялся, что больше Олег не придет.
Старых сразу же спросил в палате:
-- Кореш?
-- В школе вместе учились. Вот разыскал меня.
-- Большой человек.-- Старых радостно ощерился.-- Нужен родине в тылу.
-- Что ты знаешь? У него зрение...