— Кое-что. С меня хватит. Они прямо как женатики, за ручку ходят, с родителями ужинают. Фу! Мелани всегда была моей, моей и останется.
— Моника, это явно лишнее. К ним хотя бы не лезь!
— У тебя забыла спросить! И вообще, не забывай свое место! — Моника перешла на крик.
— И какое у меня место? На постилке у твоих ног?! — Кессиди вышла из себя окончательно.
— А ты сообразительная, — съехидничала Моника.
— Да пошла ты!.. — послышались быстрые шаги, и дверь громко хлопнула.
— Завтра на коленях приползешь прошения просить! Пригрела ее… — ворчание Моники растворилось в плеске воды.
Илай, наверное, уже заждался меня. Я оценила свои нулевые шансы выйти незамеченной и прислонилась к стенке.
«Уходи же, сколько можно торчать в сортире среди канализационной вони?! Видимо, ее скрытая ментальность притягивается к подобным ей местам…»
Моника засуетилась и зацокала каблуками по кафельному полу, только не в том направлении, каком бы мне хотелось.
— Хренова кукуруза, — проскрипела она и уселась на унитаз в соседней кабинке.
Раздались характерные звуки, и я зажала нос руками.
«Боги спустились с Олимпа, дабы окропить святыми экскрементами земной клозет. Оказывается, у них тоже случается банальная диарея!»
Моника закряхтела.
— Вот дерьмо!
«Оно самое», — я зажала нос двумя ладонями, еле сдерживая рвотный позыв. Всё, мое терпение лопнуло, я выхожу. Как только я взялась за ручку, Моника закричала.
— Ей!
Я отпрыгнула назад, глотая выпрыгивающее наружу сердце.
— Наконец-то объявился.
Фух, это не мне.
— Достал? Всё, что я просила? Да. Ну конечно, придурок. Заткнись. А кокс? Сколько? Что, да ты оборзел?! Тише, тише, я согласна. Через час в «Анчоусе».
Она отсоединилась.
«Анчоусом» называлось злачное местечко на окраине города. Полуподвальное помещение бывшего склада переоборудовали в ночной клуб. Сама я там ни разу не была, но очень много слышала о нем. В общем, репутация клуба находилась в зоне повышенной туманности…
— Черт! Неужели так трудно им бумагу сюда повесить!
В соседней кабинке жалобно зашелестели оторванные станицы, на пол что-то шлепнулось. На грязном кафеле с обложки растерзанного глянцевого журнала беззаботно улыбалась белозубая дива, не подозревая о коварных намерениях Моники. Ох, знала бы она, в чем будет ее лицо секунду спустя.
Лист за листом журнал исчезал в недрах санфаянса, под стенания Моники.
«Мне кажется, столько бумаги просто не поместится в унитаз…»
— Вот… да что за день такой ужасный!!! — почти плача, прохныкала она.
Унитаз вырвало мутной субстанцией, не похожей ни на что, что я видела в своей жизни. Жижа вытекла за пределы ее кабинки и хлынула ко мне.