Другие шестнадцать сперматозоидов, добравшихся секундами позже, оказались не в состоянии прикрепиться к изменившейся протеиновой оболочке яйцеклетки. Лишенные запасов энергии, их жгутики вскоре затихли. Победителем мог стать лишь один — все же остальные были поглощены и уничтожены силой защитной функции материнских макрофагов.
Внутри теперь уже оплодотворенной яйцеклетки женский и мужской пронуклеусы двинулись навстречу друг другу. После растворения оболочек их генетический материал соединился, формируя сорок шесть хромосом, необходимых для создания соматической клетки человека. Зрелая яйцеклетка превратилась в зиготу. В течение двадцати четырех часов у нее произошел ряд делений в ходе процесса под названием «дробление», что являлось первым периодом эмбрионального развития. Это было началом жизни.
На молекулярном уровне произошел интенсивный ввод в кровеносный сосуд более триллиона молекул простой соли под названием «хлористый калий», растворенной в стерилизованной воде. Эффект был почти мгновенный. Началась быстрая пассивная диффузия — методичное проникновение ионов калия в клетки стенок сосуда, подавляющее необходимый для жизнедеятельности электростатический заряд. Находящиеся среди клеток чувствительные нервные окончания, предупреждая мозг о неминуемой катастрофе, тут же послали ему экстренный болевой сигнал.
Спустя несколько секунд ионы калия устремились по магистральным сосудам в сердце, где каждый его удар способствовал их проникновению в разветвленную артериальную систему. Несмотря на постепенное растворение в плазме, уровень концентрации инъекции был несовместим с деятельностью клеток. Это относилось в первую очередь к сердечным клеткам, отвечающим за сердцебиение, клеткам головного мозга, отвечающим за дыхание, и нервно-мышечным веретенам, передающим информацию. Пагубное действие быстро распространялось. Сердцебиение вскоре замедлилось, и удары сердца ослабели. Дыхание стало поверхностным, кислорода было недостаточно. Через несколько мгновений сердце полностью остановилось, вызывая как смерть клеток во всем теле, так и клиническую смерть. Это было концом жизни. В довершение умирающие клетки освободились от запасов калия, который попал в бездействующую сердечно-сосудистую систему. Факт полученной смертельной дозы тем самым был скрыт.
Звук падающих капель напоминал стук метронома. Где-то около пожарной лестницы дождевая вода попадала на что-то металлическое, и в тишине квартиры это напоминало Лори Монтгомери гром литавр. Она внутренне сжималась в ожидании очередного раската. На протяжении нескольких часов добавлением к этому звуку было периодическое урчание холодильника и раздававшиеся время от времени приглушенные щелчки включений радиатора отопления, поддерживавшего температуру, да еще доносившиеся откуда-то издалека сигналы и сирены машин — шум настолько привычный для Нью-Йорка, что человеческое ухо научилось его игнорировать. Однако Лори это не удавалось. Проворочавшись часа три, она стала сверхвосприимчивой к любым раздававшимся вокруг нее звукам.