Дальнозоркий коммандер всмотрелся туда, куда показывал Рамсботтом.
— Разбитый корабль, — объявил он наконец. — Похоже на большую шхуну. Села на коралловые рифы. Вчера мы еще одну такую проплывали. Тут их немало. Очень сложная лоция. Подойдешь чуть ближе к рифу — и конец. Здесь ведь никаких огней, никаких бакенов. Тут нужен настоящий мастер, знаток морского дела. И на карты полностью положиться нельзя.
— Тогда тем более хорошенькое дело! — вскипел праведным гневом Рамсботтом. — Мы идем через рифы, где каждую минуту есть опасность разбить корабль и пойти на корм акулам, а наш капитан хлещет спиртное и ему, дескать, без разницы, жив он или мертв. Конечно, когда мы все пойдем на дно, он снова взбодрится, только без разницы будет уже нам. Дудки! Пусть этой посудиной командует кто угодно, лишь бы ему жизнь была дорога.
— Не беспокойтесь, — улыбнулся коммандер. — Преттель не подведет. Он ходит этим маршрутом с незапамятных времен, в морском деле он дока — и помощник его, таитянин, не хуже.
— Возможно. Только я бы лучше плыл сейчас на той яхте. Вот это по мне. Надо было нам тоже фильм снимать, устроили бы себе роскошный круиз. Занятно, если подумать. Ищешь остров понарошку, на камеру — изволь, вот тебе плавучий дворец и ни в чем себе не отказывай, а коли хочешь настоящих приключений, будь добр ужмись. Вымысел нынче дорогого стоит, а действительность — гроши. Разве нет?
Компаньоны согласились.
— Как странно посреди океана вдруг наткнуться на людей, — проговорил Уильям. — Мир такой большой и в то же время так тесен. Можно уплыть ото всех, и все равно с кем-то столкнешься. Можно замерзнуть насмерть в одиночестве в густонаселенной Англии — по статистике несколько человек в год так гибнет, а можно отправиться на другой край света и встретить там съемочную группу. Знаете, тот пароход, на котором я плыл, «Гаргантюа», даже телефонами оборудован — звони себе родным в любое время, не теряй связи. Представляю: пароход терпит кораблекрушение, шлюпок на всех не хватает, подмоги нет… Остается только позвонить приятелю и поделиться новостями. Чудеса.
— Вполне возможно, — кивнул коммандер. — Только никакого чуда здесь нет. Вам, я смотрю, часто мерещатся чудеса, Дерсли. Или это фигура речи?
— Ничего удивительного, — заметил Рамсботтом, попеременно глядя на обоих. — Просто наш Дерсли — поэтическая натура. Не в том смысле, что пишет стихи (а может, и пишет после встречи с мисс Райли), но склад ума у него поэтический. Я и сам склонен, тем более в этих краях. В мире столько разных чудес, коммандер, как начнешь думать, так кажется, голова сейчас лопнет.