— Похож, — подтвердил Назаров. — Он, Иван, что же, не вернулся ещё из тюрьмы?
— Не знаю, — сказал Савельев. — Что в тюрьме Иван, знаю. А вот за что? У старшего брата несколько раз спрашивал — не отвечает даже на письма. А жена Ивана — ей я тоже писал — одно твердит: невиновен Иван…
Давно уже был слышен шум моторов и лязг гусениц. Капитан шевельнулся, привстал, глянул через бруствер.
— Ползут. Ещё жарче сейчас будет. Вы, Савельев, сейчас ещё можете уйти… А мы не имеем права. Вы ведь, кажется, ехали с Кружилиным по Дрогобычскому шоссе, видели, что там делается? Наша задача — задержать немцев как можно дольше, чтобы дать людям возможность отойти от Перемышля подальше. В этом — весь смысл. Другого нет. Там женщины и дети…
У Савельева перехватило в горле. Он глотнул тугой ком слюны.
— Я понял… Я останусь. Куда мне идти…
— Дело ваше, — холодно сказал Назаров. — Кружилин, ты тут за старшего будешь. Танки, как и в первый раз, пропустить, отрезать пехоту… Если что, я на батальонном КП…
И выскочил из окопа, не обращая внимания на свист автоматных очередей, побежал вдоль холма, придерживая здоровой рукой фуражку…
По команде Кружилина бойцы приготовили гранаты.
— А ты, батя, умеешь? — спросил Кружилин, протягивая гранату и Антону.
— Приходилось. Только больше самодельными.
— Дело простое: вот так выдерни чеку — и швыряй!
Но воспользоваться гранатами на этот раз не пришлось. Танки заползли на холм и с остервенелым рёвом принялись сновать взад и вперёд по его плоской макушке, крутиться на месте, распахивая неглубокие окопчики, размалывая в них людей. Огромная лязгающая махина, закрывая дымное небо, приближалась и к окопу, в котором был Савельев.
— Ложи-ись! — почти беззвучно закричал Кружилин, широко раскрыв рот. Где-то сбоку раздавались взрывы, беспорядочная винтовочная трескотня.
Антон обернулся и увидел — между двумя соседними траншеями ворочается чёрная железная махина, а красноармейцы из окопов швыряют и швыряют в неё ручные гранаты, бьют из винтовок, целясь, видимо, в смотровые щели. Но танк был неуязвим, гранаты отскакивали от брони и рвались вокруг.
— Да ложись же! — рявкнул Кружилин в самое ухо, дёрнул его за пиджак.
Антон повалился и, падая уже, увидел, что танк выбросил султан кроваво-чёрного дыма и тут же вспыхнул костром. «Ага, ага!..» — злорадно почти вслух выкрикнул Савельев. Ещё он увидел на миг светлую ленту Сана, и немцев, которые беспорядочными кучками взбирались на холм, и плоское, грязное днище танка над головой. Оно пялилось куда-то вверх, потом упало на окоп тяжёлой многотонной крышкой. «Ну, сейчас мы вас встретим…» — подумал Савельев о немцах, сжимая гранату. Он упал неудачно, подвернув под себя руку. Граната больно давила в ребро. «Ничего, сейчас, сейчас…» — стиснул он зубы, пересиливая боль. Но сверху, на спину ему, обвалилась земля, засыпала с головой. Сразу стало нечем дышать, совсем нечем… Перед глазами в чёрной непроницаемой мгле вспухли оранжево-зелёные круги и со звоном лопнули, брызнули во все стороны белыми-белыми искрами…