Мария сделала знак музыкантам. Саксофонист вывел первые ностальгические ноты.
Она запела.
Песня в её обработке звучала превосходно. Она поняла это по тому, как затаил дыхание зал.
Мария слышала, как сначала перестал играть саксофонист, затем стихли инструменты секстета музыкантов, и остался только её голос, звеневший и переливавшийся под сводами Зала. Никогда ещё ей не пелось так легко.
По боковому проходу к сцене проталкивался совсем молоденький парнишка с огромным букетом цветов. Такой букет стоил целое состояние. Парня останавливали, что-то говорили. Тот презрительно отказывался, дёргал плечом и двигался дальше. Парень готов был уже запрыгнуть на сцену, когда с другой стороны поднялся мужчина и отчётливо, самоуверенно, произнёс:
- От Кассия Борджия цветы для непревзойдённой Марии Хосе Агилар!
Мария, впервые увидевшая своего агента, удивлённо распахнула глаза.
У парня с букетом полыхнули уши, он засопел и, зверея, заорал:
- Что-о?! Кто?! Ты, ты!.. Жаба!!!..
Запахло ссорой. Борджия и юноша с букетом, - оба внешние, - тут же почувствовали, как на плечи им легли в предупреждающем жесте ладони рослых офицеров Армии Моря. Не обращая внимания на руку на своём плече, движимый внезапной догадкой, Борджия указал пальцем на паренька:
- Йон! Тебя зовут Йон!
Повернулся к Марии:
- Браво, брависсимо, Эмилия Мария Хосе Агилар!
Пижон саксофонист привлёк к себе внимание, сопроводив назревающую под сценой
дуэль резкой нотой из задорно вздёрнутого саксофона.
Валевский, не спускавший взор с ошарашенной певицы, успел заметить, как в глубине сцены кларнетист воспользовался моментом, молниеносно провёл по декорациям небольшим инструментом, испустившим едва заметное бледное свечение. Омега-резак, созданный по технологиям Моря - серьёзная штуковина.
Музыкант поспешно скрылся в ближайшей кулисе.
Одновременно с противоположной стороны на сцену выбежала крохотная девочка в
кокетливом розовом костюмчике, с красным помпоном на макушке. Собранные в пучок под помпон тонкие светлые волосики ребёнка вздрагивали при каждом шаге.
Вверху огромный лист из пексила подался, раскрывая шов, и сложная декорация, замерев на долю секунды, стала разрушаться.
Валевский прикинул расстояние до горизонтальной штанги, на которой крепилась осветительная аппаратура. Надеясь на то, что поперечина хорошо закреплена и выдержит его вес, помноженный на импульс, он взлетел на сцену, бурей пронёсся по коробам усилителей и, демонстрируя хватку штифтиста, в своё время одного из лучших игроков Университета, прыгнул вперёд и вверх. Схватился обеими руками за никелированную штангу, рискуя получить растяжение связок, сделал сальто под съезжающей вниз декорацией. Хакама поспевала за ним, настолько стремительным был поворот. Арт сильным толчком ног отправил массивный лист пексила падать вглубь сцены: откуда уже бежали в панике музыканты.