Эти благостные мысли улетучились, как только из глубины штольни донесся стон, полный мольбы и боли. Характерные звуки ударов оборвали стенания. Донеслась какая-то возня, тихие голоса. Было слышно, как сюда волокут по бетону что-то тяжелое.
Сталкер снова огляделся, на этот раз лихорадочно и отчаянно. Взгляд уперся в створки жуткого люка. Времени на сомнения не было.
Жизнь сталкера – штука переменчивая. Иногда осыпает удачей, а иногда – как вброс дерьма в вентилятор. Сейчас как раз второй случай. Кот висел над зловонной жижей, вцепившись в крепежную перекладину то ли двери, то ли люка, стараясь не думать, что в спину ему остекленевшими глазами смотрит мертвый проводник бандитов. Дышалось тяжело – снизу подымались едкие испарения вперемешку со зловонием разложения. Самое мерзкое заключалось в том, что, по иронии судьбы, он – тоже бандитский проводник. Пусть временно, по воле судьбы, однако же неприятная закономерность прослеживается. На эту тему Кот старался не думать. Он думал о тех, кто там, наверху. Сквозь тонкие щели спасительной крышки невозможно было хоть что-то увидеть. Но некоторые детали понять можно.
Электрический свет погас, горели факелы. Там что-то происходило, даже думать не хотелось – что именно. Прогрохотала по рельсам тележка, остановилась. Снова приглушенный стук.
И стон.
Тихие, мерные голоса. Человек десять, не меньше. Кот прислушался. Ничего не разобрать. Но что-то знакомое было в этих интонациях. Похоже…
На молитву. Точно – там завороженно, как в трансе, бубнили какие-то непонятные мантры. Или не мантры – Кот совершенно не разбирался в религиозных культах. У него было только одно божество – Зона, и она для него заслоняла собой небо. А эти… Почему он ничего не слышал про этот жуткий, извращенный культ?
Снова стон. Кого же они там мучают? Проклятие! Неужели в Зоне объявились сатанисты? Этого только не хватало.
Хотя вряд ли. Не было в этом подземелье характерной атрибутики – знаков, свечей прочего сатанинского хлама. Или он просто слишком слабо владеет вопросом? Вот не знать бы ничего и дальше – так нет же, занесет кривая сталкерская дорожка в такие места, что мама не горюй.
Снова загрохотали по рельсам железные колеса: тележка возвращалась. Голоса забубнили громче. Стон неизвестного перешел в обреченный вой зверя, ведомого на убой. Похоже, на тележке катят именно его. Кот сжался, уже догадываясь, чем дело кончится. Затекшие конечности дрожали от напряжения, и он думал только о том, чтобы не свалиться в едкую жижу, в компанию к мертвецам. Но хриплый крик, переходящий в высокий, срывающийся вой, едва не заставил разжать ослабшие пальцы. Будто он сам ощутил все, что чувствовала эта загнанная, перепуганная жертва.