Но, в конце концов, праздник когда-то кончается, и мы вернулись домой. Я приступил к работе, Марта занялась хозяйством. Прошёл год после свадьбы, мои чувства поостыли, ей наскучило изображать любящую жену, и она стала тем, кем всегда и была — холодной расчётливой эгоисткой. Мы спали в разных комнатах, и, как потом выяснилось, это тоже сыграло ей на руку. Семейная жизнь полностью разочаровала меня, работа не радовала тоже, от скуки я начал пить, и у нас начались скандалы. Детей не было — как выяснилось, Марта была бесплодна, какое-то генетическое заболевание, которое она скрыла от меня, чтобы получить мои деньги. А может, она и здесь врала, просто не хотела рожать ребёнка от ненавистного ей мужчины. Но, надо сказать, что хотя она меня и не любила, в сторону других мужчин тоже не заглядывалась.
Мы часто выходили на люди, и нас почитали образцовой парой. Этакие голуби, постоянно воркующие друг с другом. От этой двойственности мне, бывало, становилось не по себе, но меня устраивало, что люди ни о чём не догадываются, и я продолжал жить, как жил. В конце концов я смирился, успокоился, к тому же, по рассказам моих друзей и подруг, их жизнь мало чём отличалась от моей, и я принял всё как должное, и перестал обращать на это внимание. А потом меня это даже стало устраивать. Она не мешала мне встречаться с многочисленными любовницами, хотя иногда устраивала скандалы перед соседями, если я возвращался домой под утро. Сама она образцово вела дом и ни в чем таком не была замешана. Так продолжалось пять лет.
Потом мы приняли новую горничную. Это была симпатичная латинос — высокая, стройная, очень горячая — в её глазах, всегда скромно опущенных, так и горел огонь. К тому же она была молода — ей было около двадцати лет. Следом за ней к нам в дом пришёл новый шофёр, тоже латинос — который, прямо скажем, был весьма недурён собой. Я был очень удивлён, что моя жена согласилась принять в дом такую парочку, так как она терпеть не могла цветных. Я промолчал, так как девушка мне очень понравилась, а на парня мне было наплевать. Этот шофёр предназначался для моей жены, и ей было решать, хочет она видеть его каждый день или нет.
Они приступили к работе, никаких жалоб на них не было, и так тихо и мирно они проработали у нас около полугода. Я ничего не замечал. Но так как девушка постоянно мелькала у меня перед глазами, я не мог не обратить на неё внимание.
Как-то раз, в пик моей тоски, подогретый алкоголем, я позвал её к себе в комнату и тут же овладел ею. Она не сопротивлялась, возможно, ей было приятно. После этого я периодически проделывал с ней это, в общем, не придавая этой связи никакого особого значения — слуги меня не интересовали как личности, я удовлетворял только своё желание. Марта, может, знала об этом, может, нет, во всяком случае, делала вид, что ничего не знает. Так прошёл ещё год. Он оказался последним годом моей спокойной жизни. И вообще МОИМ последним годом.