Мы удалились, оставив Генриха в зале. Ночь он хотел посвятить писательству. Ему подали перьев и чернил, и он расположился подле огня.
Следующим утром, когда мы завтракали, в ворота каким-то особенным образом позвонили. «Максимилиан!» – сказали вдруг Гораций и Генрих. В самом деле, тот, которого они назвали по имени, почти тотчас въехал на двор.
– А! Вот и ты, – обрадовался Гораций. – Хорошо, что ты приехал, но в другой раз пожалей, пожалуйста, моих лошадей; посмотри, что ты сделал с бедным Плутоном.
– Я боялся опоздать, – ответил ему Максимилиан, но потом продолжил, обращаясь уже ко мне:
– Сударыня, – сказал он, – извините, что я явился к вам в таком наряде, но Гораций, видимо, забыл предупредить вас, что нам предстоит сегодня охота с англичанами, – говорил он, делая ударение на последнем слове. – Они прибыли вчера вечером на пароходе; теперь нам остается только не опоздать и не изменить данному слову.
– Очень хорошо, – кивнул Гораций, – мы будем там.
– Однако, – возразил Максимилиан, – я не знаю, сможем ли мы теперь сдержать свое обещание; эта охота слишком утомительна, чтобы мадам Безеваль могла ехать с нами.
– О! Успокойтесь, господа, – ответила я поспешно. – Я здесь не с тем, чтобы мешать вашим удовольствиям: поезжайте, а я в ваше отсутствие побуду в замке.
– Вот видишь, – обрадованно сказал Гораций, – Полина останется здесь одна. А ведь у бедняжки нет даже горничной, которая отпросилась в дороге навестить своих родных и прибудет теперь не раньше, чем через неделю.
– Впрочем, – произнес Генрих, – если ты, Гораций, хочешь остаться в замке, мы извинимся за тебя перед нашими островитянами; нет ничего проще!
– Нет! – возразил граф. – Вы забываете, что я главный участник этого пари: я непременно должен участвовать. Повторяю вам, Полина не имеет ничего против.
– Так и есть! – подтвердила я. – И, чтобы дать вам полную свободу, я уйду в свою комнату.
– Я последую за вами через минуту, – сказал Гораций и, подойдя ко мне с очаровательной вежливостью, проводил до двери и поцеловал мою руку.
Я вернулась к себе. Скоро ко мне поднялся и Гораций; он был уже в охотничьем платье и пришел проститься со мной. Я сошла с ним на крыльцо, где его уже ждали Генрих и Максимилиан; они снова принялись настаивать, чтобы Гораций остался со мной, однако я требовала, чтобы он ехал с ними. Наконец они отправились, пообещав возвратиться на следующее утро.
Я осталась в замке с малайцем. Его общество могло бы испугать всякую женщину, но не меня. Я знала, что этот человек был совершенно предан Горацию с той самой охоты, когда граф, вооруженный его кинжалом, сражался с тигрицей. Проникшись уважением к храбрости Горация, он последовал за ним из Бомбея во Францию и после не оставлял его ни на минуту. Итак, я была бы совершенно спокойна, если бы не его дикий вид и странный костюм. Притом, я находилась в местности, где с некоторого времени стали происходить совершенно невероятные происшествия, правда я не слышала еще, чтобы о них говорили Генрих или Гораций, которые, видимо, как мужчины, презирали или делали вид, что презирают подобную опасность. Однако эти жуткие кровавые истории припомнились мне, едва я осталась одна; однако, днем мне нечего было бояться, и я сошла в парк, задумав посвятить утро прогулке по окрестностям замка, где мне предстояло провести два месяца.