Прошлой ночью она снова меня нашла, чтобы дать ответ на мой вопрос. Весьма странный ответ. Ответ этот до сих пор эхом отдавался в голове: она ушла, чтобы меня защитить. Не хотела, чтобы я страдал.
Эмма всегда по-своему воспринимала окружающий мир и свое место в нем. Причем я с самого начала знал: придется очень постараться, чтобы ее понять.
Но она постепенно открывала мне душу, отвечая по одному вопросу за раз. Именно то, чего я всегда от нее хотел. Я не мог не видеть, как чувство вины разъедает ей душу. Чувство вины, полностью ее изменившее.
Я бросил на Эмму нежный взгляд и осторожно обнял за талию. Она выглядела совсем по-другому. И дело не только в коротких волосах и непривычной худобе. Она казалась… такой хрупкой. Я легко мог закрыть ее своим телом, как щитом, заслонив от любых бед и напастей. Но то, что реально могло оказать на Эмму разрушительное действие, сидело у нее глубоко внутри. И начиная с того момента, как мы встретились на похоронах ее матери, эти разрушительные силы прямо на глазах все больше активизировались. Я не знал, как уберечь ее от себя самой. А потому еще острее чувствовал свою беспомощность. Чувство, абсолютно мне не свойственное, но с тех пор, как я встретил Эмму Томас, возникавшее регулярно. Ее вопрос продолжал мучить меня: как долго я буду возвращаться к ней, чтобы снова и снова страдать, прежде чем пойму, что с меня хватит?
Затем я притянул Эмму к себе и вдохнул ее запах.
– Эмма, как я могу тебя отпустить? – прошептал я, лаская губами ее волосы. И тем не менее я до сих пор не знал всей правды.
Склонившись над Эммой, я убрал с ее лица непослушные пряди. Она казалась спокойной и умиротворенной: густые ресницы скрывали таившуюся в душе муку. Я любовался ее носом с легкой горбинкой и мягкими пухлыми губами. И не уставал удивляться ее удивительной красоте.
– Что же мне делать? – пробормотал я, но внезапно услышал, как на ночном столике завибрировал мой телефон.
Я поспешно выключил звук, чтобы Эмма, не дай бог, не проснулась, но она даже не шелохнулась.
Ты, случайно, не видел Эмму? Я уже встала, а ее здесь нет. И она не отвечает на звонки.
Тогда я схватил лежавший возле Эммы мобильник, включил его, однако экран оставался темным.
Я ответил Саре:
Она здесь. Ее телефон разрядился.
Я снова обнял Эмму и уже приготовился немного поспать, когда мой телефон завибрировал снова:
Сейчас приеду за ней.
Что ж, ничего не поделаешь. Сара не останется стоять на пороге, если я вовремя ее не перехвачу, а мне отнюдь не улыбалось выслушивать ее заключения, сделанные на основании неверных выводов относительно того, что произошло этой ночью. Скрепя сердце я выпустил Эмму из объятий и встал с кровати. Накрыв ее одеялом, неохотно потащился наверх. Оставалось только рассчитывать на то, что удастся утихомирить Сару и вернуться в постель, прежде чем проснется Эмма.