Прошло два дня. Письмо, вероятно, блуждало еще по Тюрингенскому лесу, и на похоронах старой девы не было ни одного представителя семьи Гельвигов.
Фелисита, со свойственным ей самообладанием, молча переносила свое горе. Она не ждала утешений, с детства привыкнув сама справляться со своими печалями. Она не хотела больше видеть покойную. Последний взгляд умирающей был для нее прощанием. После обеда в день погребения, когда госпожа Гельвиг ушла, она взяла один из ключей, висевших в людской, и открыла коридор, идущий к знакомой уже читателям кладовой. Тетя Кордула должна была иметь сегодня на своей могиле свежие цветы, но только из тех, которые она сама посадила. Мансарда, за исключением комнаты птиц, была запечатана, и таким образом путь туда был отрезан. В первый раз после девяти лет Фелисита снова стояла у слухового окна и смотрела на крышу. Необходимо было еще раз пройти по этой дороге. Фелисита вылезла из окна и быстро прошла по крыше. Бедные цветы, безмятежно качавшие при малейшем дуновении ветерка своими душистыми головками, не знали, что их благосостояние зависело от маленьких ручек, уже упокоившихся в земле. Фелисита заглянула в стеклянную дверь. Там на круглом маленьком столике на открытой книге лежали очки. Взволнованная девушка прочитала несколько строк: речь Антония из «Юлия Цезаря» Шекспира была последним чтением старой девы. Дальше в зале стоял рояль, а рядом с ним стеклянный шкаф с пустыми теперь полками; сокровища, лежавшие на них, превратились в пепел, но зато другие сокровища этого шкафа были спрятаны хорошо — госпожа Гельвиг напрасно искала их…
В потайном отделении старого шкафа хранилось не только серебро, там стоял и ящичек. «Он должен умереть раньше меня», — говорила тетя Кордула… Был ли он уничтожен ею? Он ни в коем случае не должен был попасть в руки наследников, и все-таки старая дева не имела сил его уничтожить. Было более чем вероятно, что ящичек еще существовал. Если в завещании было указано место, где хранилось серебро, то открылась бы тайна, которую тетя Кордула всеми силами старалась скрыть… Фелисита решила предотвратить это.
Стеклянная дверь была заперта изнутри на задвижку. Фелисита вынула стекло и взялась за задвижку, но дверь оказалась запертой на замок и ключ был вынут — неутешительное открытие! Негодование на судьбу, становившуюся ей поперек дороги каждый раз, когда она надеялась помочь тете Кордуле, овладело Фелиситой. К ее горю примешивался еще тяжелый вопрос: что же теперь будет? Было ли содержание серого ящичка таково, что могло уничтожить молву о виновности старой девы? Или же оно бросало на усопшую еще большую тень?