— Вот именно. Михаил Степанович, что ж ты молчишь? В чем дело, по-твоему?
— А чего я буду говорить? Это вы инженерами себя возомнили — ну и гадайте теперь. А мое дело — плавить да лить.
На участок, где происходила очистка агрегатов от формовочных материалов, прибежал Минаев. Тут же собрались литейщики. Вадим сходил в модельное отделение, принес модель детали, присел на корточки возле сваленных в кучу агрегатов. Модель была нормальная, с четкими очертаниями, а отлитые детали получились какими-то курносыми, с округлыми вершинами.
— Недолив, — сказал Минаев, оглядывая литейщиков.
— Работаешь, как черт, а получишь пшик, как вычтут за брак, — угрюмо обронил Карасик.
— Не вычтут: опыты, — успокоил его Зуев.
— Может, металл холодный лили? — спросил Минаев.
Раньше Вадиму казалось смешным, когда раскаленную сталь называли «холодной», но теперь он уже усвоил терминологию литейщиков. Холодная — это значило, что металл недостаточно прогрет и застывает, не успев как следует заполнить форму.
— Что я — первый день лью? — с апломбом заметил Зуев. — Если не доверяете…
— Брось ты, Михаил Степанович, кто тебе не доверяет? — тотчас возразил Минаев. — Ох, говорил же я, подождать надо с этим делом. Не послушали. А теперь вот возись. Пойду посоветуюсь с Федором Федоровичем.
Разговор с Бережковым вышел трудный. Федор Федорович молча выслушал начальника цеха, потом с обреченным видом сказал:
— Прекрасно, Иван Васильевич. Я займусь литьем, но чертежи на пресс-форму для двадцать восьмой детали задержатся еще на два дня.
— Да зачем тебе самому заниматься? — возразил Минаев. — Поручи кому-нибудь.
— Добейтесь прежде, чтобы был нормальный штат, а потом можно и поручать, — съязвил Бережков.
— Я вас прошу, Федор Федорович… Это же в ваших силах…
— Но силам человеческим, как я уже говорил вам, есть предел, — упрямился Бережков.
Минаев вспыхнул.
— Я настаиваю, требую! Я приказываю, наконец! — закричал он.
— У меня отличный слух, — подчеркнуто тихо сказал Бережков.
— Ох, и любишь ты на нервах поиграть, Федор Федорович. Да поручи Игнатову, пусть разберется, — снова пошел на примирение Минаев.
— Ну, если вы надеетесь, что он поможет…
Толя Игнатов пришел к литейщикам в конце дня, когда они, закончив смену, уже собирались домой. Явно в подражание Бережкову он ходил на работу в добротном новом костюме и модном галстуке. Он вообще старался походить на Федора Федоровича во всем. Был внешне медлителен, говорил негромко, суждения свои высказывал авторитетно и безапелляционно.
— Так в чем тут дело? — спросил Толя таким тоном, точно заведомо знал, что речь пойдет о чем-то пустяковом, не достойном его вмешательства.