— Я так хочу получить этот шанс. Господи, Гриф, неужели у меня нет права самой решать, в каких фильмах мне играть?
Он улыбнулся.
— Нет.
Ему даже в голову не пришло объяснять ей что-либо, так как она прекрасно знала условия контракта: без его согласия она не имела права получить даже роль без слов на сцене, в кино или на телевидении.
— Но от этой роли зависит моя карьера!
— Но ты же мое творение!
Она рассмеялась прямо ему в лицо.
— Ты сейчас создаешь впечатление выжившего из ума ученого во второстепенном фильме.
Взгляд Грифа тут же ее отрезвил: она никогда не видела столько ярости в его глазах. Однако, когда он заговорил, голос его был спокойным.
— Как ты думаешь, почему я никогда не подбираю на мужские роли звезд первой величины в твоих фильмах, а только приятных лицом жеребцов? Потому что на их фоне всегда казалось, что никто не сможет сыграть лучше тебя. Свет, макияж, гардероб, любая позиция камеры, каждое сказанное тобой слово так тщательно выбирались только с одной целью: чтобы ты прекраснее выглядела, чтобы подчеркнуть твои сильные как актрисы стороны и скрыть слабые. Только поэтому ты стала звездой.
Лара была слишком потрясена, чтобы подобрать слова для ответа. Грифу не составляло труда разрушить ее уверенность в себе, и он хорошо это знал.
— «Доминик» будет сниматься по намеченному ранее графику, — холодно продолжал он. — Первая примерка костюмов назначена на завтра, на десять утра. Будь там. И пожалуйста, не вызывай меня больше на подобные разговоры.
Гриф отвернулся, и, когда через какое-то время вновь обратился к ней, его лицо опять сияло любовью. Из внутреннего кармана смокинга он достал черную бархатную коробочку.
— Я думал преподнести это сегодня за обедом, чтобы как-то сгладить твое разочарование.
Он поднял сложенное в коробочке жемчужное ожерелье и надел ей на шею.
— Прелестно, — сказал он. — Я знал, что только цейлонский жемчуг может соперничать с прозрачностью твоей кожи. Нравится тебе?
Рука Лары ощутила безупречное совершенство сферической формы каждой жемчужины, величиной не меньше двадцати пяти миллиметров. Их цена приближалась к ста тысячам долларов.
На лице Грифа была виноватая мальчишеская улыбка.
— Я прощен?
Резким движением Лара сорвала его ожерелье с шеи; жемчужины разлетелись по полу…
За следующие месяцы они не сказали друг другу ни слова; все их общение было через посредников.
Лара присутствовала на примерке и согласно графику начала сниматься в новом фильме. «Доминик», красочная историческая картина времен французской революции, была не более чем набором сексуальных сцен, связанных между собой небольшими интригами и заговорами. Она ненавидела Грифа.