— Если сможет вообще. Анхела сейчас в состоянии полного психического расстройства.
— Боже мой, — застонал Картер. — Когда это случилось?
В своей типично официальной манере Прескотт быстро пробежалась по событиям воскресной ночи.
Картер помолчал какое-то время. Он искренне жалел Анхелу. Он никогда не хотел, чтобы с ней случилось что-то дурное; она подарила ему столько приятных часов. В то же время он с содроганием подумал: что могло бы случиться, не имей Прескотт такого присутствия духа, такой трезвости ума. Его прежнее раздражение улетучилось, и он одарил ее своей благодарной улыбкой.
— Ты молодец, что додумалась поместить Анхелу в клинику «Мартингейл». Были какие-нибудь вопросы?
— Я все сняла. Шумная владелица дома заявила, что видела тебя несколько раз, но она сошедшая с ума хиппи, поэтому нам не надо беспокоиться по ее поводу. Она даже не знает твоего имени.
Ее рот искривился в улыбке.
— Кажется, Анхела сошла с ума, защищая свою репутацию.
— Похоже на то, — согласился Картер, его светло-серые глаза потемнели от сожаления. — Она была единственной женщиной из тех, кого я когда-либо знал, которая отдавала все, ничего не прося взамен.
Прескотт обиженно и ревниво выпрямилась. Какая другая женщина сделала для него столько, сколько она! За половину того, что она натворила ради него, она могла оказаться в тюрьме. И разве она когда-нибудь требовала от него что-либо взамен?
— Я нашла несколько вещественных доказательств, — сказала она ему, принимая, как обычно, для защиты холодный вид, — фотографии, любовные письма… — Она саркастически улыбнулась. — Не хочешь их сохранить?
— Боже мой, сожги их!
— Я уже это сделала.
Она спрятала их в сейф: решит позже, что с ними делать.
— Я убрала все, что могло тебя связывать с Анхелой.
— А что с ребенком?
— Я поместила ее в пансион. Монастырь «Святое зачатие» в…
— Я не хочу знать, где она.
— У него прекрасная репутация, — продолжала она. — Со старыми традициями. Монахини неохотно взяли ее из-за непонятного происхождения. Боюсь, что мы должны будем внести за нее компенсацию в пять тысяч долларов. И за начальное обучение девятьсот пятьдесят долларов.
Картер нахмурился, чувствуя снова странное раздражение. Он не мог понять, зачем надо ей беспокоить его из-за таких мелочей, как деньги.
Она сделала вид, что не заметила его реакцию.
— Конечно, мы могли бы поместить ее в государственный сиротский приют, но…
Он нахмурился еще больше, желая, чтобы она перестала говорить «мы».
— Я думаю, что мы в долгу перед ребенком и должны дать ей хорошее образование.
Он кивнул, соглашаясь.