— Серена — я чувствую себя ужасно неудобно, когда так фамильярно обращаюсь к ней, но она не разрешает называть себя тетей — сказала, что вы выставили свою кандидатуру на выборах в Конгресс. Она…
Майкл Фарр улыбнулся, видя, как она колеблется, подбирая следующие слова.
— Вы, должно быть, хотите сказать, что она сказала вам также, что у меня нет никаких шансов. Время и избиратели покажут, кто прав. Я вовсе не собираюсь потом творить чудеса или переделывать весь мир, я хочу всего лишь сократить преступность, хотя бы немного. Однако борьба есть борьба — старательность некоторых политиков или инертность людей, или что-то еще — и я проиграю.
В противоположность сомнению, которое звучало в его словах, его голос выдавал в нем человека, которого ничто не остановит.
— Вы что, специально выбрали самую опасную и непопулярную линию, которую только можно найти для предвыборной кампании?
— Я надеюсь, что она станет действительно опасной для бесчестных людей. Что, эти свежие фрукты — последнее блюдо, Элкинс? — спросил он дворецкого, когда тот поставил перед ним блюдце с чахоточным персиком.
— Да, мистер Майкл. Их привезли только сегодня.
— Он подозрительно розовый. Принесите лучше кофе на террасу.
Собирается ли Майкл Фарр провести весь этот вечер с ней, гадала Соня. Минутой позже она уже сидела в низком удобном кресле, и горячий черный кофе дымился в фарфоровой чашке рядом с ней.
Прозрачные фиолетовые сумерки сгущались за багровыми холмами. Заходящее солнце окрасило горизонт на востоке в розовый и лимонно-желтый цвета. В темнеющем небе серебрился молодой месяц, и ярко сияла одинокая звезда. За кружевом железных ворот, ведущих к спортивному залу, темная гладь бассейна постепенно наполнялась отражениями медленно расцветающих в темно-синем небе звезд. В дали за озером зажглись огоньки света в домах.
В тишине слышался лишь отдаленный ритмичный плеск весел. Потом этот звук смолк, и зазвучали струны гавайской гитары.
Майкл Фарр наклонился вперед:
— Послушайте! Наверняка это Джонни, мой филлипинский слуга, катает на лодке дочь садовника. Он неплохо поет.
Мужской голос поплыл над водой: «Милой, любимой тебя называл, Звездочке каждой про то рассказал. А при тебе лишь молчал…»
Песня смолкла, и снова послышались мерные шлепки весел о воду. Соня, как бы очнувшись, легко сказала:
— Старая песня, которую сейчас все забыли. Когда ее слушаешь, кажется, что все болезни, долги, неуверенность и разочарование становятся зыбкими и исчезают, чтобы не появиться больше никогда. Она мне нравится.
— Вы уверены, что разочарование никогда не вернется? Однажды я тоже так считал, но сейчас начал сомневаться, — Майкл Фарр кашлянул. — Во всяком случае, Джонни не позволяет этому дьявольскому разочарованию действовать на себя. Он бросает девушку и находит новую прежде, чем они успеют ранить его сердце. Но я не об этом хотел поговорить с вами, пригласив сюда.