Грант кивнул, согласившись. Но истина была в том, что он не хотел нырять, ничего не хотел, а думал только о Лаки. Когда Али пришвартовал катер и они вылезли на древний деревянный настил, он предложил ныряльщику зайти в Яхт-клуб выпить джина.
Но Бонхэм покачал головой.
— Нет, я думаю, что побуду здесь. — Он уже тянул за веревку пластиковую лодку с рыбой. Местные рабочие на шатающемся старом доке столпились вокруг посмотреть на добычу. — Все равно, после вчерашней ночи, — сказал он, оторвав взгляд от рыбы с кривой, невероятно кровожадной ухмылкой, — мне нужно вечером побыть дома со своей старушкой. — У него не было, неожиданно вспомнил Грант, ни малейших следов похмелья. Он уже начал потрошить рыбу.
— Я скажу Али, чтоб он отвез тебя, — откликнулся он. — Но сначала ты забери рыбу, какую хотел.
Ямайские рабочие, болтающиеся вокруг, теперь столпились вокруг него так, что их босые жадные пальцы ног почти касались рыбы, и Бонхэм неожиданно обрушил на них громоподобный рев, который всегда Грант подозревал в нем: «ВАЛИТЕ! ВОН ОТСЮДОВА, МЕРЗАВЦЫ! ЧЕРТ ВАС ПОДЕРИ!» — орал он, размахивая ножом. Толпа с ухмылками и неохотно чуть отступила.
Грант, который всегда был преувеличенно любезен с неграми, смутился, но саму толпу это, кажется, не волновало.
— Ну, давай, Грант! Пока эти пидарасы меня не ограбили. — Но когда Грант взял два самых больших окуня и своего маленького, Бонхэм покачал головой и начал учить его разбираться в рыбе.
— Эти две — ризофора лютианус, — сказал он, показывая ножом на выпотрошенные рыбины, — они самые лучшие в кучке, бери их. — Рядом с ними он положил уже выпотрошенного грантовского окуня.
— Но мне нравится окунь, — запротестовал Грант.
— О'кей, бери этого среднего. Вместо одного лютиануса, — решительно добавил Бонхэм. — Но не больших. Они волокнистые. — Он начал потрошить окуня.
Пока он разговаривал с Грантом, толпа снова начала придвигаться, а один длинный тонкий парнишка с выступающими ребрами продвинулся так далеко, что его неуклюжая нога касалась рыбы, выложенной Бонхэмом на пирс. «ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ, СИРИЛ! Я Ж СКАЗАЛ, ВАЛИ!» — рявкнул Бонхэм, когда увидел, что нога все ближе и ближе придвигается к рыбе, и бросил нож, который воткнулся в деревянный настил в шести дюймах от рыбьего хвоста. Парень, держа руки за спиной и ухмыляясь, неохотно отодвинулся.
Грант, все еще смущаясь, уже уходил. В машине он бросил три рыбины на заднее сиденье, их радужные цвета теперь поблекли, как будто высохли.
Когда Али уселся за руль, Грант оглянулся, и Бонхэм, который брал нож, поднял глаза, как будто почувствовав его взгляд, ухмыльнулся и махнул ему ножом.