Лина была женщиной сугубо практической, и отвлеченные понятия, вроде чувства собственного достоинства, стыда и прочего в таком роде, не имели для нее ровным счетом никакого значения. Они казались ей устаревшими, архаичными, место им в классических романах прошлого века.
Из недр огромной квартиры послышался беззаботный детский смех. Значит, Барти проснулся, о чем свидетельствовали также жуткий грохот и визг, несущиеся из детской. Еще через пару минут на пороге кабинета появился чудный смуглый малыш с буйными рыжими кудрями, в которых торчало павлинье перо.
Увидев этот драгоценный аксессуар, купленный ею для собственной экипировки за баснословные деньги, Лина охнула и подскочила к сыну:
— Барти, отдай перо!
Мальчик лихо скакнул в сторону, не даваясь в руки.
— Мы в Питера Пена играем. Я — индеец!
— Отдай сейчас же перо! Я накажу тебя, разбойник! — кипятилась Лина, гоняясь за отпрыском по кабинету.
Барти ловко уворачивался, летая по комнате почище самого Питера Пена. Он возбужденно хохотал, потешаясь над неловкостью матери и, подпустив ее поближе, чертом отскакивал в сторону.
Конец игре положила Настя, возникшая на пороге в наполеоновской треуголке, роль которой исполняла обыкновенная диванная подушка.
— Отряд, стройсь! — громко скомандовала няня.
Барти остановился и послушно вытянулся в струнку. Лина поспешила выдернуть перо из копны его волос и на всякий случай спрятала руку за спину. Но Барти не обратил на это никакого внимания, он преданно смотрел в глаза Наполеона-Насти и ждал дальнейших приказаний.
— На завтрак в полевую кухню, марш! — гаркнула Настя и, трубя в сложенные рупором ладошки, промаршировала в столовую, чеканя шаг.
За ней прошествовал отряд в составе единственного индейца, откровенно говоря, метиса, но стоившего доброго десятка чистокровных краснокожих, Бартоломео Фандотти.
В самолете было невыносимо душно. Видимо, плохо работали кондиционеры. Луиза Фандотти беспрестанно включала маленький вентилятор над головой, но слабая струйка воздуха не приносила облегчения. Паоло Фандотти, седовласый господин респектабельного вида с аккуратной испанской бородкой, безмятежно спал с открытым ртом. Жена завистливо посматривала на него — ей уснуть в дороге не удавалось никогда, даже в молодости. Она тогда частенько сопровождала мужа, известного в прошлом финансиста, в деловых поездках, и ни разу за их сорокалетнюю совместную жизнь ей в пути не удавалось расслабиться и спокойно заснуть. А сегодня, когда они с мужем летят в Москву на юбилей собственного сына, она волновалась вдвойне. Но вот Паоло — хоть бы что!