В притон барски вваливается импозантный мужчина, растрачивающий последние мгновения средних лет.
- Ох, устал! - жалуется басом он хозяину, скидывая плащ и охорашиваясь. Но играл сегодня, как бог. Кого-то ранили стрелой... средние века... житуха... А теперь как белка в колесе, дышим окислами свинца, воду пьем переработанную из канализации... Кто у тебя?
- Как обычно, шпана.
- Это хор-р-рошо! Педиков нет?
- Пока нет. - Хозяин ведет гостя на кухню. - Что будете?
- Давай, братец, так: сначала вздернуться, повеселиться, потом - в отпад. Чего-нибудь новенького попробовать нет?
- Фирменное достали. ЛСД.
- Брось контрабанду, засыплешься, - рокочет бас. - Давай героинчику. И кого-нибудь за компанию пригласи, не одному же. - Бас кладет в карман хозяину три сотенных. - Поблатнее. С самого дна зачерпни, с самого дна... Кха, голос сел... Человек - это звучит... не звучит, вер-рно?
В этот миг квартирную дверь одним ударом высаживают внутрь, привратника скручивают. Квартира наполняется сотрудниками милиции во главе с Томиным. При нем Сажин и Курков.
- Всем оставаться на местах! - звучит команда, усиленная мегафоном.
Но клиенты - особенно те, что танцевали, - не намерены безропотно сдаваться. Взвинченные наркотическим допингом, они в схватке необычайно сильны и изворотливы.
Вот облепленный милиционерами парень вырывается в переднюю и колесом катится к выходной двери.
- Сеть! - кричит Томин.
Парня отпускают, он вскакивает и тут же оказывается спеленутым наброшенной сетью.
Второго беснующегося тем же порядком усмиряют в танцевальной комнате.
- Понятые, фотограф, начинайте! - заглушает галдеж и выкрики команда Томина.
В коридоре появляется бас.
- Зачем так кричать? - морщится он.
Томин отводит микрофон от губ.
- Перестали бы вы шляться по злачным местам, - говорит он.
- Разрешите взять пальтишко? - тянется бас к вешалке.
- Еще встретимся на подобной почве - обещаю неприятности. Сколько можно спекулировать на том, что вас любят?
- Вы мне испортили вечер, - капризно рокочет бас и скрывается.
- Зачем вы его отпустили? - резковато вопрошает Курков.
- Отвали, Коля! У него неоперабельный рак. И он знает, и все.
В опиумокурильне орудует со вспышкой фотограф.
Вдруг один из курильщиков, лежавший, казалось, без сознания, вскакивает и, словно подброшенный взрывной волной, вылетает на балкон. Сажин настигает его в прыжке и втаскивает обратно.
А на кухне хозяин притона протягивает Куркову паспорт.
- Я тут даже не прописан. Зашел, как все, просто в гости. Гляжу, что-то странное, как раз собирался домой...